Франсуаза Саган - Властелин сердец

— Льюис, — сказала я, — нам надо поговорить.

— О чем говорить? — развел руками он. — Если ты против, я исчезну.

— Не в этом дело, — я растерялась.

— А в чем?

Я ошеломленно смотрела на него. Действительно, в чем? Была еще одна причина: мне вовсе не хотелось, чтобы он уходил. Он мне нравился.

— Это неприлично, — слабо возразила я.

Он залился смехом, смехом, который делал его таким молодым. Я разозлилась.

— Пока ты болел, не было ничего предосудительного в том, что ты здесь живешь. Ты оказался на улице, беспомощный…

— А теперь, когда я снова могу ходить, мое пребывание здесь перестало быть приличным?

— Его уже никак не объяснишь.

— Кому надо что-то объяснять?

— Всем!

— Ты что же, каждому отчитываешься в своей личной жизни?

Презрение, прозвучавшее в его голосе, вывело меня из себя.

— Льюис, не много ли ты на себя берешь? У меня своя жизнь, друзья… мною интересуются мужчины.

От этих последних слов я, к собственному стыду, покраснела. Мне же сорок пять! Льюис кивнул.

— Я знаю, что некоторые мужчины влюблены в тебя, например, этот парень… э-э-э… Пол Бретт.

— Между мной и Полом ничего не было, — заявила я тоном оскорбленной добродетели. — И вообще это тебя не касается. Просто твое пребывание здесь будет меня компрометировать.

— Ты давно уже выросла, — не без основания заметил Льюис. — Я всего лишь подумал, что если найду работу в городе, то смогу жить здесь. Я бы платил тебе за жилье.

— Мне не нужны деньги. Я зарабатываю достаточно, чтобы обойтись без квартирантов.

— Так мне было бы проще, — спокойно сказал Льюис.

После нескончаемой перепалки, мы пришли к компромиссу: Льюис начнет искать работу, а через некоторое время найдет себе и какое-нибудь жилье по соседству, если, конечно, у него будет еще такое желание. Он принял условия. Достигнув полного согласия, мы разошлись на ночь. Уже засыпая, я вспомнила, что мы не затронули самый главный вопрос: почему он хочет остаться у меня?

На следующий день я обошла несколько студий, рассказывая о молодом человеке с ангельской внешностью. Выслушав несколько колкостей, я сумела договориться о просмотре для Льюиса. Он отправился со мной на студию, со своей обычной невозмутимостью прошел кинопробу, и мой босс, Джей Грант, пообещал принять его на следующей неделе…

Все это произошло сегодня. А сейчас Джей сидел в кинозале, просматривая отснятые материалы, я грызла ручку, а Кэнди, влюбившаяся в Льюиса с первого взгляда, механически печатала на машинке.

— Вид отсюда не впечатляет, — лениво произнес Льюис.

Я посмотрела в окно на жухлый газон внизу. Подумать только, что волнует его в такой момент! Он может стать кинозвездой, героем-любовником номер один в Соединенных Штатах, а рассуждает о каком-то виде! Я вообразила его любимцем публики, обремененным «Оскарами», проталкивающимся сквозь толпу и время от времени заезжающий на своем кадиллаке проведать бедную старушку Дороти, которая ему все это устроила. Я уже начала гордиться собой, когда зазвонил телефон. Влажной от волнения рукой я схватила трубку.

— Дороти? Это Джей. Дорогая, твой приятель очень хорош, просто великолепен. Приезжай, сама посмотришь. Он — лучшее, что я видел со времен Джеймса Дина.

— Он здесь, — сказала я сдавленным голосом.

— Вот и чудесно, захвати его с собой.

Получив поцелуи от Кэнди, слезные железы которой снова работали вовсю, мы прыгнули в мою машину и, побив рекорды скорости, преодолели две мили, отделявшие нас от студии, где попали прямо в объятия Джея. Говорить «мы» — не совсем точно, Льюис все это время насвистывал, покачивал ногой, в общем, откровенно скучал. Он вежливо приветствовал Джея и уселся рядом со мной в темноте; нам прокрутили запись.

На экране его лицо выглядело по-другому, в нем появилось что-то неуловимое, волевое, жестокое и в то же время привлекательное… что-то смутившее меня. Незнакомец с потрясающей непринужденностью и естественностью встал, прислонился к стене, закурил, зевнул, улыбнулся, словно был совсем один. Камера ничуть его не смущала, казалось, он ее даже не замечает. Зажгли свет, и Джей торжествующе повернулся ко мне:

— Ну, Дороти, что скажешь?

Конечно, он только что сделал открытие. Ни слова не говоря, я несколько раз кивнула — лучшее средство скрыть свои подлинные чувства. Джей повернулся к Льюису:

— А что вы о себе думаете?

— Я не думаю о себе, — холодно ответил он.

— Где вы учились актерскому искусству?