Ким Лоренс: Брачная ночь перед разводом

— У меня тоже был плохой день.

Они помолчали. Казалось, что воздух сомкнулся вокруг них, и Ларе было нечем дышать. С ней подобного еще не случалось.

— Я сказала вам «спасибо»?

Темные глаза улыбались.

— Я сделал ставку на вас.

— Я до смерти перепугалась. Спасибо вам…

— Рауль. Рауль Ди Витторио, — представился он.

— Спасибо, Рауль. Я Лара… Лара Грей.

Она играет с огнем! Но Лара, не обращая внимания на звучащее в мозгу предостережение, обхватила его одной рукой за шею и, приподнявшись на носки, коснулась его рта губами. Когда же хотела отстраниться, он ее не отпустил, а сам стал водить губами по ее губам. Тогда она с жадностью поцеловала его и не сопротивлялась, когда он просунул язык ей в рот. Лара не знала, чего бояться: того, что может упасть, или того, что поцелуй сейчас прекратится, — этого она боялась больше. Она вцепилась ему в пиджак.

Когда они отодвинулись друг от друга, улица была пуста. Лара ловила ртом воздух, словно после быстрого бега.

А у Рауля в голове бил набат: что ты делаешь?

С трудом соображая, он взял ее руки и высвободил лацканы пиджака из цепких пальцев. Она отступила назад, подняла лицо, провела кончиком языка по подрагивающим губам и заморгала, словно заблудившийся лунатик.

— О боже! — прошептала она.

Желание пронзило Рауля с такой силой, что у него перехватило дыхание. Dio , да она красавица, и он хочет снова целовать ее. И не только целовать…

Лара не отрываясь смотрела на него. Пусть он опять ее поцелует, пусть ему захочется ее поцеловать! Невозможно отвести взгляда от его глаз, от их чувственного блеска, да Лара и не пыталась отвернуться.

В голове проносились обрывки сладких снов, томление в теле сменилось диким биением сердца, голова кружится, в животе дрожь. Нет сил не смотреть на чувственный рот, забыть вкус бренди, оставшийся на губах после его поцелуя.

— Вы пьяны? — спросила она сквозь дымку, затуманившую ей мозги. Легче представить, что он пьян, чем понять сокрушительное сладострастное желание, которое он в ней породил.

Губы у него дрогнули, уголок рта приподнялся… так очаровательно. Да все в нем очаровывало. Что она ощущает? Лара не могла разобраться. Это что-то инстинктивное, ничего подобного с ней не происходило.

— Не совсем трезв, но не пьян.

Она покачала головой. Возбуждение искрилось, шипело и пьянило сильнее шампанского.

— Вы женаты?

У него в глазах промелькнуло что-то непонятное.

— Уже не женат, — ответил он.

— Это хорошо. — Легкая морщинка, наметившаяся у нее между бровей, разгладилась.

Он снова улыбнулся, и у Лары колени подогнулись. Господи, что происходит? Она настроилась на то, что сегодня ночью ее соблазнят, но чтобы самой соблазнять… или чтобы ее соблазнил совершенно незнакомый мужчина… Это уж слишком.

— Вы очень красивы.

Голос, густой, бархатный, низкий, ласкал и вызывал дрожь. Он лишь прикоснулся пальцем к ее щеке, а она уже тает. Его взгляд гипнотизировал, атмосфера накалилась от избытка чувственности, в голове у нее пустота.

— Это какое-то безумие, — вырвалось у нее.

— Безумие — это неплохо.

— Да?

Темные глаза заблестели. Складка у него на лбу углубилась.

— О да. Вы откуда пришли? — спросил он, продолжая гладить ей щеку.

— Сама не знаю.

— Вы прибыли с небес. — Ни у одного ангела нет такого бесподобного рта. Взгляд задержался на губах, а пах пронзила боль, острая, разрывающая все внутренности. Она — оазис, где можно укрыться от этой боли, забыться.

Большим пальцем он обвел ей нижнюю губу.

— Бойфренд?

Она подняла подбородок, ноздри затрепетали, зеленые глаза сверкают.

— Уже нет, — твердо произнесла она.

— Куда вы идете?

Лара вытеснила из головы и Марка, и собственную глупость.

— К вам, надеюсь. — Она услышала себя со стороны — голос звучал очень уверенно, хотя уверенности не было. Она не успела выбраться из одной неприятной истории, как готовится вляпаться в новую.

Зеленые глаза продолжали смотреть на него. У него опять запылало тело, заколол затылок, он весь напрягся, предвкушая… что? В другое время он, возможно, подавил бы желание, но сегодня воля ему не повиновалась.

Впервые с того момента, как он обнаружил тело Джейми, ему перестали слышаться рыдания Роба: «Что я буду без него делать? Он ушел… навсегда. Рауль, он ушел… ушел… навсегда».

Эти слова постоянно звучали в мозгу, оставляя нескончаемую боль… его боль, боль Роба, и не было ничего, кроме этой боли.