Ким Лоренс - Брачная ночь перед разводом

Он прокашлялся и многозначительно взглянул на дисплей телефона — там замигал указатель времени.

— Мне очень жаль, но нам пора.

Сработало! Сестра-близнец и мать посмотрели на Лару с сочувствием, а на него, разумеется, осуждающе, но Раулю было все равно. Ему не нужны ни их симпатия, ни одобрение.

Он взял Лару за локоть, что, вероятно, согласуется с образом бессердечного и властного мужа — а разве он далеко ушел от подобных характеристик? — и громким голосом, чтобы быть услышанным за гулом лопастей вертолета, произнес:

— Всего хорошего, дамы. — Он слегка кивнул и широким шагом повел Лару к вертолету, а она на высоких каблуках едва успевала идти с ним в ногу.

За их спинами обе женщины обменялись обеспокоенными взглядами.

Как только вертолет взлетел, и фигуры внизу исчезли из вида, Лара прерывисто выдохнула и откинулась в кресле, закрыв глаза.

Рауль сидел напротив и молчал.

— Никакой важной встречи нет? — спросила она.

— Нет.

Лара открыла глаза, блестевшие от слез.

— Я бы справилась.

— Не сомневаюсь, — мягко ответил он. — Но не справился бы я, останься мы дольше.

Лара покачала головой:

— Приятно было всех повидать.

Кого? Людей, по которым она скучала? Или ей было приятно вернуться в ту жизнь, которую она оставила и которой ей недоставало?

— Все кругом говорили, какой прелестный ребенок.

— И никто, ни один человек не упомянул отца, — с сарказмом заметил Рауль.

С ужасом в глазах Лара подалась вперед:

— Ты не?..

— Это же запрещенная тема — ты сама сказала. Я не осмелился бы.

Лара недоверчиво хмыкнула и снова откинулась назад.

— Но неловкость все равно была, хоть и не упоминали эту неудобную… подробность.

— Лили никому не рассказывала. — «Даже мне». — Рауль?.. Прошел почти год, и я не передумала.

Хотя вначале она сердилась на него, но теперь была благодарна за то, что он настоял на том, чтобы они подождали. Несколько месяцев нервы были у нее на пределе.

Она знала, что с ней нелегко, но Рауль был таким терпеливым, когда она злилась на него, на себя и вообще на жизнь. А бывали еще и печальные дни, когда она только и делала, что плакала.

— В душе, — Лара прижала руку к груди, — я чувствую себя матерью, но ведь никто этого не понимает. То мне обидно, то мне кажется, что это случилось с кем-то другим. Я знаю, что жить со мной — это ад, и в наш договор это не входило.

— Я разорвал договор, когда ты забеременела.

— Выходит, что мы с тобой до сих пор вместе из-за твоего чувства вины. — Лара отвернулась и уставилась на облака.

Ему бы согласиться, сказать «да» — это все упростило бы, но помимо вины были и другие причины, почему он вместе с Ларой. Об этих причинах лучше не думать.

— Какое-то время назад мне показалось, что ты передумала… Я ошибся?

Лара повернулась к нему и удивленно взглянула:

— Понимаешь, я чувствовала, что другой ребенок — это предательство к тому ребенку, которого потеряла… Наверное, для тебя это звучит как сумасшествие.

— Ничего подобного.

Лара снова стала смотреть в окно.

— Может, у нас это никогда не произойдет.

— Произойдет! А если и не произойдет, то не из-за отсутствия старания.

— Значит, ты не отказался от этой мысли?

Желание у него мгновенно разыгралось, и он засмеялся, видя, что она немного успокоилась. Как редки были такие минуты, и как же сильно он хотел увидеть ее счастливой, хотел восполнить ущерб, причиненный им. Да он готов на все, лишь бы увидеть ее смеющейся.

— Нет, не отказался.

— Тогда, может?.. — Глядя прямо ему в глаза, она скинула туфли-лодочки и высунула кончик языка. Зеленые глаза широко раскрыты и смотрят с насмешливым простодушием. Она медленно провела ступней по его ноге.

— Ты думаешь?..

У Рауля зажгло шею, затем тепло стало растекаться ниже, а когда ее ступня оказалась у него между бедер, он спросил:

— В вертолете? Ты уверена?..

Глаза у нее плясали, она усмехнулась:

— Ну, можно подождать… пока не приземлимся. Но какая польза от частного самолета, если нельзя им воспользоваться… и для этого?

— Мне нравится ход твоих мыслей, — ответил он. «Вот каким образом следует заделывать детей!»

Идея возобновить бал-маскарад, который устраивался в палаццо двадцать лет назад, принадлежала Ларе. Если бы кто-то спросил его мнение — а его не спросили, — Рауль указал бы на высокую стену вокруг палаццо и сказал бы, что стену возвели для того, чтобы отгородиться от всех и никого не пускать.