Джин Маклеод: Встретиться вновь

— Простите, Энни. — Молодой человек встал с пола, стыдливо пряча глаза, как будто сдерживал смех. — Я предполагал, что лягающиеся лошадки не совсем подходящая игра, честное слово.

— Лошадок нам только не хватало! — фыркнула кухарка, стараясь удержать строгость на лице, что было очень сложно, когда на тебя смотрят четыре пары извиняющихся глаз. — Ничему вас жизнь не учит, мистер Алекс. Миссис Кемп приказала подавать ужин. Так что ступайте вниз, не заставляйте ее ждать. А мисс Бэкстер уже давно следовало бы уложить детей.

Алекс печально улыбнулся Джудит:

— Мне жаль, что все так получилось. Особенно в первый день вашего пребывания у нас. — Он пожал плечами и поспешил удалиться.

Джудит расслышала, как он заговорил с кем-то на лестнице. Высокий недовольный голос отчитывал его несколько минут кряду. Потом дом снова погрузился в неестественную тишину.

Джудит обернулась и увидела, что взгляды детей прикованы к ней.

— Она злится, — сделала вывод Мойра приглушенным шепотом.

Чарльз промолчал.

Девушка уже решила, что не станет обсуждать с ними эту неприятную сцену, желая хоть немного оградить их от приступов гнева Оливии Кемп.

— Ну, кто первый съест ужин и ляжет в кроватку? — спросила она. — Мойра, тебе волосы на ночь заплетают?

— Теперь — да, — кивнула девочка. — А мама говорила, что так кудряшки распрямляются… — Тоненький голосок дрогнул на последнем слове.

Джудит наклонилась, поставила девочку на стул и обняла на секунду. Мойра изо всех сил старалась не заплакать.

— Неужели ты уступишь победу Чарльзу?

Это небольшое соревнование отвлекло их, и вскоре дети уже лежали в своих кроватях: Мойра у окна, а Чарльз в примыкающей комнатке, которая раньше служила гардеробной. Они очень обрадовались, узнав, что спальня Джудит находится напротив детской. Так им было спокойнее.

— Хорошо, когда кто-то есть рядом, — пробормотала Мойра, засыпая.

Джудит переоделась из твидового костюма в мягкий шерстяной, приколола к воротнику коралловую брошь матери и поспешила вниз. Она собрала волосы на затылке по последней моде, открыв уши, и закрепила двумя розовыми гребешками. Отражение в зеркале сказало, что она выглядит скромно и аккуратно, но на пороге столовой ее снова охватило неприятное волнение.

Когда девушка сбегала по лестнице, раздался гонг, но теперь за закрытыми дверями царила тишина, и она в нерешительности остановилась. Тут ее и увидела Энни, несшая поднос из кухни.

— Ну входите. Чего стоять-то? — подбадривающе прошептала она. — Вас только и ждут.

Джудит неуверенно постучала и открыла дверь в большую комнату с низкими балками. Оливия Кемп сидела во главе стола, а ее сын — на другом конце. Оба молчали.

Лицо Алекса просияло, когда он увидел Джудит. Он вскочил, чтобы отодвинуть ей стул.

— Прошу прощения, если я заставила вас ждать, — извинилась девушка перед его матерью. — Разбирала вещи с ребятишками.

— В этом доме кроме детей есть еще люди, с которыми следует считаться, мисс Бэкстер. — Миссис Кемп нахмурилась. — Вы вынудили меня задержать ужин на целых десять минут. Суп наверняка уже остыл.

— Да вот же суп, — поспешил разрядить обстановку Алекс, поскольку ошеломленная Джудит не нашла что ответить. — И на вид он еще горячий.

— Да уж горячее не бывает. Как всегда! — пробурчала Энни, ставя поднос на стол и разливая суп по тарелкам.

Миссис Кемп поднесла ложку к губам и укоризненно поморщилась, недовольная недопустимой фривольностью в разговоре ее сына и кухарки. Впрочем, воспитание не позволило ей отчитать его, пока Энни не вышла.

— Мне бы хотелось, чтобы ты проявлял большее уважение к моим чувствам, Алекс. Тебе не следует принимать сторону служанки. Это до добра не доведет. Ведь известно, что я предпочитаю есть горячее, когда у меня есть силы и аппетит. — Она повернулась к Джудит. Странная тень печальной улыбки скользнула по ее губам. — Не многие способны сопереживать чужой беде, мисс Бэкстер. Я оставила надежду донести до собственного сына всю глубину и горечь моего отчаяния.

Джудит стало неловко. Она не знала, что сказать на это. К тому же ей показалось, что ответа от нее и не ждали.

— Разумеется, никому никогда не понять, как велика моя утрата. И как тяжело мне теперь жить, оставшись одной.

— Я очень вам сочувствую, — пробормотала девушка, поняв, что нужно все-таки что-то произнести, чтобы не показаться невоспитанной и бесчувственной. Но ей вспомнилась мать, оставшаяся вдовой приблизительно в таком же возрасте, как Оливия Кемп. Она пережила мужа на семнадцать тягостных лет, но ни разу не пожаловалась, не попыталась переложить свои страдания на кого-то другого. Напротив, подбадривала всех вокруг улыбкой или добрым словом, пряча свое горе глубоко внутри.