Мелани Милберн - Уроки плейбоя

В его ленивой улыбке сквозила невероятная самоуверенность.

— Ты так хочешь меня, что я отсюда это чувствую.

Она попыталась пренебрежительно рассмеяться.

— Ты путаешь отвращение со страстью. Ты отталкиваешь меня. Ты совсем не похож на мужчину, с которым я могла бы переспать.

— Опиши его.

Лотти опешила:

— Кого?

— Твоего воображаемого любовника. Мужчину, ради которого ты сбросишь эти старушечьи трусики.

Старушечьи трусики? Он правда так думает? Может, в одежде она и выбирает консервативный стиль, но нижнее белье — совсем другая история. Что она носит под одеждой — ее личное удовольствие, и в нем нет ничего и близкого к старушечьему. Лотти прикусила губу и с подозрением посмотрела на него:

— С чего я должна делать это?

Лукка беззаботно пожал плечами:

— Я мог бы помочь тебе найти подходящего кандидата.

— Пожалуйста, не беспокойся. Я отлично справлюсь с тем, чтобы самой найти любовника, спасибо.

— Кажется, до сих пор ты не особо старалась. — Лукка поднял бокал с вином и покрутил его в руках. — Твоя сестра сказала, что с тех пор ты не имела…

Лотти так резко встала из-за стола, что раздался звон столовых приборов.

— Моя сестра не имеет права говорить тебе хоть что-нибудь обо мне. Знаю, ты думаешь, что я застегнутая на все пуговицы ханжа, которая втайне отчаянно хочет страсти, но ты не прав. Я счастлива той жизнью, что у меня есть. — Она бросила салфетку на стол. — Наслаждайся ужином. Надеюсь, ты всю ночь промучаешься несварением.

— Ты не покажешь мне казематы?

— Попроси одного из лакеев.

— Боишься остаться со мной наедине, маленькая принцесса?

Лотти обернулась, чтобы посмотреть на него:

— Я не напугана. Ты мне отвратителен.

Лукка рассмеялся и поднял бокал:

— За то, чтобы продолжать бесить всех! — Он опрокинул содержимое в рот и улыбнулся пустому бокалу. — Мое любимое времяпрепровождение… кроме секса, конечно.

Лотти не могла поверить, что его вообще не волнует мнение других людей. В нем должна была быть хотя бы маленькая часть, нуждавшаяся в одобрении. Как он мог жить так бессмысленно и бесполезно? Неужели его жизнь действительно состоит только из секса и грехов? Он же наверняка хочет большего. Секс — хорошее развлечение и все такое, но он не удовлетворяет более глубоких желаний, желания быть любимым и принятым, чтобы тебя ценили и заботились о тебе. Лукка в равной мере вызывал неприязнь и удивление, в нем сосредотачивалось все, что только могло оттолкнуть ее. Отсутствие морали. Порабощенность чувствами. Бесконтрольность. Опасность. Но в то же время он заставлял ее смеяться, чувствовать себя женщиной, желанной женщиной.

Просто чувствовать.

Лотти расправила плечи:

— Я покажу тебе казематы, только чтобы доказать, насколько это неподходящее место для проведения праздника.

Его темные глаза засияли.

— Ты будешь держать меня за руку, если я испугаюсь темноты?

Лотти гадала, было ли что-то в этом мире, что смогло бы напугать его. У него было настолько беззаботное отношение к жизни, что в глубине души она ему даже завидовала.

— Не беспокойся, там есть электричество, мы провели его туда десять лет назад.

Снова эта его сексуальная улыбка.

— По крайней мере, пообещай мне это на случай, если что-то случится. — Он лениво провел пальцем по ее щеке.

Лотти скинула его руку, но когда они спустились в казематы на служебном лифте, доступ к которому был только у слуг дворца, ее кожу все еще покалывало. Дверь была закрыта, но она знала, где находятся ключи. Вытащив их из тайника, она обратилась к Лукке:

— Ты можешь удостоиться этой чести. Для меня дверь тяжеловата.

Он окинул ее оценивающим взглядом:

— Ты же не задумала никакого подвоха, мое сокровище?

Лотти бесило то, что он так легко может заставить ее покраснеть.

— Какого подвоха? — Кроме того, чтобы остаться с ним наедине полностью обнаженной и получить лучший оргазм в своей жизни?

Лукка не отводил от нее понимающего взгляда.

— Я не возражаю, чтобы меня связали или даже высекли, но оказаться запертым одному в казематах — это перебор. Что в этом веселого?

— У тебя слишком буйное воображение.

— Как и у тебя.

Лотти потерла свои скрещенные руки. Кроме опасности остаться наедине с Луккой Чатсфилдом, она и правда побаивалась этого темного коридора. Она не была здесь много лет, а точнее, десять. Когда ей было тринадцать, Мадлен в шутку заперла ее здесь, и с тех Лотти страдала клаустрофобией.