Сьюзен Барри - Королевский пурпур

Но ничто не заставит графиню расстаться со своими сокровищами, и, по-видимому, ей даже в голову не приходит, что драгоценности не слишком хорошо охраняются. А если у нее и появляется какое-то чувство тревоги, она убаюкивает его мыслью, что Митци, Карл и Генрих постоянно спят в ее комнате и при любой попытке кого-нибудь чужого войти в комнату без приглашения поднимут душераздирающий лай. Она уверена, что три таксы, натасканные подавать голос даже на запах барсука, заставят любого грабителя призадуматься. Так же считала и Люси и не очень боялась грабителей. Она боялась другого: что Августина во время своих перепалок с мясником и молочником забудет о сдержанности и осторожности и, чтобы повысить престиж хозяйки в их глазах, вдруг проговорится о драгоценностях.

Графиня приподняла тяжелую нитку жемчуга и, перебирая его своими костлявыми пальцами, мечтательно проговорила:

— Эти жемчуга я надевала на свою свадьбу.

Но Люси, отличавшаяся хорошей памятью, поправила ее:

— Ах нет, мадам… Вы надевали их на первом большом приеме после свадьбы! Вспомните, их подарил вам ваш отец.

— Какая вы умница, — кивнула графиня головой, — вас никогда не собьешь. Я ведь была очень похожа на цветок, вот и решили, что единственным украшением на свадьбе будут цветы… белые цветы. На мне было кружевное платье с таким длинным шлейфом, что присутствующие спотыкались, стараясь на него не наступить. А потом мы провели шесть недель в горах — это был официальный медовый месяц — и еще три месяца путешествовали по Европе. — Графиня полуприкрыла глаза, словно вновь переживала прошлое, потом перевела взгляд на изумрудный браслет. — А его я надевала, когда австрийский император Франц Иосиф нанес нам государственный визит. — Она взяла в руки браслет, и в свете камина он вспыхнул зеленым пламенем. — Мама тогда болела, и мне пришлось играть роль хозяйки. Император сделал мне комплимент, похвалил мою внешность, а один из членов его свиты не сводил с меня глаз, так и пожирал меня взглядом, пока мы слушали оперу. Потом моя фрейлина сказала, что он чуть не застрелился, потому что я не смотрела в его сторону.

— Тогда… тогда вы еще были одна? — спросила Люси, щеки у нее порозовели, губы приоткрылись.

— Нет, дорогая, я была замужем, — призналась графиня. — В противном случае я почти наверняка посмотрела бы на него.

— Тогда зачем же он грозился застрелиться, это же не имело смысла? — резонно заметила Люси. — Я хочу сказать, раз у него не было надежд, что вы будете принадлежать ему…

— Если вы влюблены, моя дорогая, и если вы молоды… — Графиня потрепала ее по щеке. — Но вы ведь не были влюблены, не так ли? Пока нет. Но время ваше придет… поверьте мне, придет непременно.

«Вряд ли, если я и дальше буду проводить дни в попытках примирить вас и Августину», — с грустью подумала Люси. Но вообще-то ей нравилось примирять графиню с Августиной, и ей хотелось послушать рассказы, связанные с другими драгоценностями, хранившимися в шкатулке. Однако графиня принялась методично перебирать их и напомнила Люси, что сегодня они не просто ради удовольствия рассматривают содержимое шкатулки, а ищут, что можно было бы продать.

Она выбрала брошь в виде гирлянды цветов, украшенную рубинами и бриллиантами, и объявила, что вот этой брошью она и пожертвует. По сравнению с другими вещицами брошь отличалась небольшим размером и качеством камней. В одном или двух из них появились трещины. Правда, не по этой причине графиня решила расстаться с брошью. С ней у нее не было связано никаких дорогих воспоминаний, да и вырученная за нее сумма вряд ли сыграет большую роль в восстановлении правящей династии в Серонии. Но этой выручки будет достаточно, чтобы оплатить счета торговцев, и кое-что еще останется на текущие расходы и на жалованье Люси. Компаньонка запротестовала — если речь о ее жалованье, то нет нужды расставаться с брошью. Но графиня не слушала возражений, она уже не могла дождаться, когда Люси отправится продавать обреченную брошь.

— Идите оденьтесь для улицы и скажите Августине, пусть отложит ленч на полчаса или что-нибудь около этого, если вы не вернетесь вовремя. Лучше вам взять такси. — Она порылась под подушкой, вытащила небольшой вышитый кошелек и достала из него однофунтовую бумажку. — Возьмите такси и, ради всего святого, будьте внимательны. Не потеряйте брошь и не разрешайте никому ухаживать за вами или заговаривать с вами, пока не доедете до ювелира. Пусть лучше Августина вызовет вам такси.