Ким Лоренс - Поспешное замужество

— Мне это хорошо известно, Джорджетт. — Анголос сделал глубокий вдох и провел рукой по волосам. — Твое тело так же хорошо, как и мое.

Джорджи не поняла.

— Меня все еще влечет к тебе, — выдохнула она неожиданно для самой себя. Слышал ли он эти слова?

— Не знаю, почему ты согласилась уехать отсюда. Из-за меня или из-за чего-то еще. Но в Греции мой дом и когда-то, — добавил он, — там был и твой дом тоже. Я хочу, чтобы у моего сына была возможность выучить родной язык и полюбить Грецию, как люблю ее я.

— Твой дом никогда не был и моим тоже, — сказала Джорджи. — Я всегда была там нежеланной гостьей.

— Не говори глупостей!

Джорджи не стала спорить.

— Я не хочу жить в одном доме с твоей матерью и сестрой.

— Правда?

Джорджи поняла, что он воспринимает это как шутку. Если уж она согласна уехать с ним в Грецию, то ему придется играть по ее правилам.

— Я скажу по-другому. Я не буду жить в одном доме с твоей матерью и сестрой, — твердо заявила она.

Анголос пораженно смотрел на нее.

— Ты серьезно?

— Серьезней некуда.

— Ты хочешь, чтобы я выгнал их из собственного дома?

Джорджи твердо решила не отступать.

— Но ведь они не окажутся на улице? — Олимпии Константин принадлежала огромная вилла, а кроме того у нее был собственный дом в Афинах. — Что касается Саши, то, если ты наконец позволишь ей самой заботиться о себе вместо того, чтобы сюсюкаться...

— Она вышла замуж в прошлом году.

— Замечательно!

— Они поссорились и...

— ...она вернулась домой.

— А почему, собственно, она не может вернуться?

— Саша прекрасно знает, что, когда у нее возникнут проблемы, брат всегда бросится ей на помощь и спасет.

Он нахмурил брови.

— Неужели ты так не любишь мою семью?

Джорджи вздохнула.

— Мне нравится твоя семья, Аиголос. Это они не любят меня. Им вообще никто не понравится, кроме Сони.

—Что за бред! — воскликнул Анголос. В его голосе чувствовалось нарастающее раздражение.

— Они до сих пор думают, что вы помиритесь.

— Интересно. Мы развелись давным-давно. Кто знает, зачем мы вообще поженились?.. — добавил он скорее для себя.

— Да? Тогда почему же эта сексуальная красавица никак не может оставить тебя в покое?

— Ты что, завидовала ей?

Джорджи рассмеялась. Она не смогла сдержаться, услышав, с каким искренним удивлением он спросил ее об этом.

— Видимо, ты совсем ничего не понимаешь в таких делах! Конечно, я завидовала Соне. Какая жена не позавидовала бы ей?

— Та, у которой есть чувство собственного достоинства.

— Твоя бывшая жена сказала мне однажды, что я отношусь к разряду тихих семейных женушек. И что тебе как раз такая и нужна.

— Я уверен, что Соня ничего плохого под этим не подразумевала. Она всегда говорит первое, что придет в голову.

То, как Анголос бросился на защиту Сони, вызвало у Джорджи горькую усмешку.

Если бы он столь же пылко защищал меня... хотя бы наполовину.

— Даже когда я просила прислугу что-нибудь сделать, они сначала докладывали об этом твоей матери,

— Любопытно.

— И я терпела все это, наверное, потому, что была слишком молода и наивна. Но знаешь, что еще хуже? Соне они всегда подчинялись беспрекословно, а я в такие моменты чувствовала себя тенью... нет, я вообще чувствовала себя никем.

— Ты преувеличиваешь, — произнес Анголос, но Джорджи впервые заметила застывшую в его глазах неуверенность.

— Откуда ты знаешь? Тебя ведь там почти не было.

— Мне тогда нужно было во многом разобраться по работе. Я думал, моя мать сделала все, чтобы ты чувствовала себя как дома.

Уж конечно, подумала Джорджи. Неожиданно Анголос нахмурился.

— Если бы я хотел быть с Соней, я бы не развелся с ней, — сказал он твердо. — Но я хотел быть с тобой.

Сердце Джорджи екнуло.

— А ты хотела быть со мной.

Сердце ее бешено забилось, колени предательски дрожали.

— Ты хотела быть со мной, — повторил Анголос.

— Все меняется, — выдавила она с трудом.

Анголос разглядывал ее пылающее лицо, дрожащие губы, будто никогда раньше не видел ее.

— Но многое остается прежним, — произнес он наконец.

Джорджи ничего не ответила. Анголос взял ее лицо в свои ладони. Его глаза яростно блестели.

— Почему ты не хочешь этого признать?

Джорджи выскользнула из плена его рук.

— Я больше не ребенок. У меня есть собственное мнение, и тебе не удастся изменить его.

— Знаешь, а я ведь всегда терял контроль над собой, когда ты была рядом, — неожиданно произнес Анголос. — Ты даже представить себе не можешь, как мне трудно находиться рядом с тобой и не касаться тебя, — прошептал он.