Сьюзен Барри - Ночь поющих птиц

— Если ты забудешь, что боишься дона Фелипе, дитя, то прекрасно проведешь вечер, — говорила она. — Он будет твоим мужем, и чем раньше ты преодолеешь свой страх перед ним, тем лучше. Вполне естественно, что ты должна относиться к нему с некоторым ужасом — как и с восхищением, разумеется. Но смотреть на него так, словно от его присутствия в одной с тобой комнате ты превращаешься в камень, — это уже слишком.

У Анжелы был немного виноватый вид. Но ей очень хотелось кое-что прояснить для себя.

— Я совсем не уверена, что восхищаюсь им, abuela [7] Бабушка (исп.). , — призналась она. — Я бы даже сказала: уверена, что совсем не восхищаюсь. Он слишком опасен, чтобы восхищаться им.

Донья Миранда смотрела на нее с нетерпением:

— Чепуха, дитя. В Фелипе нет ничего опасного. Я знала его мать и его бабку, и он всегда относился ко мне с любовью. Он уже действительно очень нравится мне, хотя ему только предстоит стать мужем моей внучки. Для тебя все, конечно, немного по-другому — ты слишком долго была в школе и практически не видела мужчин своего народа. Они красивые, мужественные, любая девушка должна мечтать о таком мужчине. Так что, если ты привязалась к какому-нибудь наставнику в Швейцарии, забудь его. В любом случае из швейцарцев получаются отвратительные мужья!

— Я не привязалась ни к одному мужчине, которого встречала, abuela, — мрачно произнесла Анжела, словно считала, что в ее возрасте это несколько странно. — Собственно говоря…

— Да?

— Некоторые девушки у мадам Дюпон заводили интрижки, когда уезжали на каникулы. Но меня, не считая школьного врача, общество мужчин утомляет. — Ее голос звучал так натянуто и напряженно, что донья Миранда про себя улыбнулась, подумав, что такое отношение совсем нетипично для испанки. — Я столько всего хотела бы сделать в жизни, и замужество к моим планам не относится. Мне даже не хочется быть хозяйкой собственного дома, и я охотнее присматривала бы за чужими детьми, чем завела бы своих. Вообще-то…

— Да? — спросила бабушка гораздо строже.

— Мне даже когда-то приходило в голову, что я — ну, что я могла бы стать нянькой или найти еще какую-нибудь профессию, связанную с детьми… Это было до того, как ты решила, что я должна выйти замуж за дона Фелипе!

— Ерунда! Единственные дети, о которых ты будешь заботиться, будут твои собственные.

— Но мне бы больше хотелось…

Донья Миранда прервала ее нетерпеливым жестом маленькой белой руки.

— Мне не по душе подобные разговоры, — сурово произнесла она. — Более того, они меня пугают. Обрученная девушка…

— Но, бабушка! — Анжела вскочила со стула, подошла к кровати и опустилась на колени. — Мне еще даже двадцати нет, и я действительно хотела бы сделать многое, что станет недоступно мне, когда я выйду замуж. У меня есть в Англии дом, в котором я была только один раз, и у меня достаточно денег, чтобы поехать туда, жить в нем… и разводить лошадей…

— Лошадей? — Донья Миранда была поражена.

— Да, я хорошо езжу верхом… И я могла бы обучать верховой езде!

— Только через мой труп! — объявила старая женщина.

Анжела вздохнула, встала и устроилась поудобнее в ногах бабушки.

— И потом, у меня есть друзья, которые приглашали меня в гости, — особенно одна подруга. Она тоже интересуется лошадьми, и еще она охотится… и ее брат тоже охотится!

— Ее брат? — Донья Миранда закатила глаза. — Чем раньше ты выйдешь замуж, дорогая моя, тем лучше, и, пожалуй, будет очень неплохо перенести дату свадьбы на более ранний срок. Я сегодня же вечером поговорю с доном Филипе. И слава богу, что твое подвенечное платье уже почти готово, как и все приданое. Если бы у меня раньше появились хоть малейшие подозрения, что в твоей голове подобные мысли, я бы была весьма огорчена! — Она и вправду была взволнована, в ее глазах светились раздражение и недоумение. — Подумать только, такие намерения у Казента д'Иальго, которая официально помолвлена и должна бы знать, как ей повезло — заключить такой прекрасный союз!

— Ты хочешь сказать, что ты заключила за меня этот союз, abuela, — заметила Анжела с истинно английской сухостью. — А я не совсем Казента д'Иальго. Я Гревил. Мне нравится думать о себе как о Гревил.

— Ну разумеется, раз уж твой отец был Гревил. Но это не означает, что ты одновременно не одна из нас. Надеюсь, ты никогда не забудешь, что семья твоей матери — одна из самых благородных в Испании. Ты должна гордиться испанской кровью в своих жилах!

Анжела сдалась. Она и сама не понимала, почему этот разговор вдруг так выбил ее из колеи. И разумеется, она гордилась тем, что она — Казента д'Иальго. Но явно не так сильно, как ее бабка. И несмотря на то что пейзажи, закаты, а главное — лунный свет Испании притягивали Анжелу как магнит, девушка была уверена, что она — англичанка до мозга костей. Она не думала и не вела себя как испанка; она вообще презирала образ мыслей испанских женщин, которые позволяли отодвигать себя в жизни на задний план.