Шэрон Кендрик - Рыжеволосая чаровница

Узнать у нее самой хоть что-то – это все равно как выжимать воду из камня. Такие скрытные женщины ему раньше не попадались. И такие упрямые. Но, вероятно, эти два обстоятельства подпитывали его упорство. И вдруг, когда он уже спрашивал себя, не тратит ли он впустую время, она согласилась, чтобы он подвез ее до дома.

– Madonna mia ! Вы решились мне довериться и согласились, чтобы я вас подвез? – с усмешкой спросил он.

Она повела узкими плечиками, под черным сатиновым платьем большая грудь колыхнулась, отчего жгучие стрелы полетели прямо ему в пах.

– Решилась. Весь персонал видел вас не раз, вы есть на камерах видеонаблюдения, поэтому если вы убийца, то вас очень скоро схватят и арестуют.

– Я похож на убийцу?

Она улыбнулась, и это было словно солнце выглянуло из-за туч.

– Нет. Хотя вид у вас немного опасный.

– Женщины всегда говорят мне, что это плюс в мою пользу.

– Сомневаюсь, что это является достоинством, но сегодня отвратительная погода, так что я, пожалуй, соглашусь, чтобы вы меня подвезли. Но если вы думаете, что я буду с вами спать, то ошибаетесь.

Когда это произошло, то ошибалась как раз она. Они ехали по темным мокрым улицам Лондона, а потом он пригласил ее зайти на чашку кофе, совсем не ожидая, что она не откажется. Но, возможно, гормоны у нее разыгрались, пока она сидела с ним рядом на приятно пахнущем кожей сиденье. Он привез ее к себе домой, и там она чопорно заявила, что не любит кофе. Тогда он заварил для нее чай с мятой и лепестками роз и впервые в жизни понял, что если станет торопить события, то она упорхнет. Позже он задавался вопросом, уж не сдержанность ли, столь ему несвойственная, привела к тому, что она успокоилась и уселась на огромный диван. А когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она уже вся дрожала от желания и не отстранилась от него. И он этим воспользовался – стянул с нее трусики и овладел ею прямо на диване, потому что боялся, что она передумает, пока он донесет ее до спальни, поскольку идти туда из гостиной далеко.

И тут-то он обнаружил, что овладел невинной девушкой. В этот момент все изменилось, мир сошел с оси, потому что никогда прежде у него не было отношений с девственницей и он не был готов к шквалу ощущений, обрушившихся на него. Когда после произошедшего они лежали рядом на диванных подушках и ловили ртом воздух, он отвел завиток с ее влажной щеки и спросил, почему она ему ничего не сказала.

– Зачем? Разве это вас остановило бы?

– Нет, но я, по крайней мере, уложил бы тебя на кровать, а не на диван, если бы знал, что это твой первый сексуальный опыт.

– Чтобы это было похоже на средневековое жертвоприношение?

Он смутился, потому что ожидал взрыва чувств, а не холодного ответа.

Вероятно, ее хладнокровное спокойствие разогревало его страсть и желание быть с ней и дальше. Вероятно. Он сначала думал, что одной ночи достаточно, но ошибся. Он никогда не встречался с официанткой, и снобизм подсказывал ему, что неразумно это продолжать. Но Дарси ставила его в тупик. Она прочитала столько книг, столько всего знала – никак не меньше, чем ученая дама, с которой он одно время встречался, – хотя и предпочитала романы молекулярной биологии. И она не уподоблялась большинству женщин, рассказывая истории из своего прошлого, и не приставала к нему с вопросами о его прошлом. Их нечастые, но обоюдно радостные встречи, полные бурного секса, устраивали и того и другого. Она, кажется, интуитивно понимала, что он не ищет душевной связи с женщинами.

Но иногда в мозгу стучал один смущающий его вопрос: почему такая красавица охотно распрощалась со своей невинностью в объятиях мужчины, которого она практически не знала? И неприятный ответ то и дело приходил на ум: а не нацелилась ли она получить высокую цену, отдавшись итальянскому богачу?

– Ренцо?

Ренцо поднял голову и увидел Дарси, идущую к нему с потрепанным чемоданом на колесиках. Это была не та Дарси, какую он знал – в невзрачном коричневом платье официантки или голую, лежащую на белых простынях. Ренцо прищурился. На Дарси было ярко-желтое платье с синими цветочками. Простого фасона льняное платье, но как же оно на ней сидело… Дело не в покрое и не в том, сколько оно стоило. Дело в юном теле и природной красоте. С обнаженными руками и ногами, упругими от тяжелой работы, а не от тренажеров, она вся светилась и сияла свежестью, полная грудь покачивалась в такт шагов. И все мужские головы повернулись к ней. У Ренцо пересохло во рту. Он представил себе, что все эти мужчины при виде подобного великолепия думают о том, как бы заняться с ней любовью и производством потомства. Что касается потомства, то это не по его части, а вот секс – совсем другое дело.