Дэни Коллинз: А как же любовь?

– Мы это знаем, – чуть дрогнувшим голосом сказал Рамон. – Бернардо был одним из немногих, кто поддержал нас, когда отца не стало. Мы все очень волнуемся за него.

– Знаю. – Исидора посмотрела в свою тарелку и задумчиво размешала ложкой суп. – Когда папа был моложе, он был очень амбициозным человеком. Но, возвращаясь домой, он хотел, чтобы его ждала семья, в том числе и дочь, поэтому он никогда не обвинял маму в неверности. Он не хотел разводиться с ней. Папа знал, что ее непростой характер сформировался из-за непростого детства, он не хотел делить опеку надо мной, боясь повторения ее истории. Но к тому времени, как я пошла в школу, он больше не мог игнорировать тот факт, что я совершенно на него не похожа. Он знал, что мама как минимум подозревает, что я – не его дочь. Папа сделал ДНК-тест.

– И все равно ничего ей не сказал?

Исидора покачала головой:

– Он был достаточно зол, чтобы развестись, но… он любил меня. – Она пожала плечами. – Он знал, что потеряет меня в битве за опеку, ведь я ему не родная дочь. Он не знал, что делать, и тогда попросил совета у твоего отца. Знаешь, что он сказал? «Кто же будет ей отцом, если не ты?» Поэтому он остался. Я многим обязана твоему отцу. Папе все это далось очень непросто.

Рамон молча наблюдал, как она размешивает ложкой свой суп, но не ест. Он вспомнил слова Треллы о том, что по какой-то неведомой причине Исидора готова умереть за них.

– Вот почему ты согласилась на эту помолвку?

Рамону хотелось побыть одному, чтобы справиться со жгучим стыдом, сковавшим его легкие. Когда-то давно его отец поступил очень благородно по отношению к этой девушке, а теперь он воспользовался ею и ее преданностью их семье безо всяких угрызений совести.

– Я так сильно его люблю, – прошептала она. – Я знала, что мама… непохожа на других матерей. Я постоянно лгала ему о мужчинах, появлявшихся в нашем доме, о том, где была мама. Я врала всему городу, покрывая ее похождения. Я боялась, что, узнав правду, он бросит нас. Бросит меня. – Она закусила дрожащие губы. – Когда твоего отца не стало… Это был огромный удар для папы. В тот момент он переоценил свою жизнь, свой брак. Думаю, он считал, что если разведется, то разлюбит ее, но этого так и не случилось. Когда начался бракоразводный процесс, он все мне рассказал, чтобы правда не стала для меня ударом, если все всплывет.

– Но если ты еще тогда все узнала, почему не поговорила с Франциской?

– Мама не строит отношения так, как это делают другие люди. У нее не было родителей, которые любили бы ее, она не знает, как быть настоящей матерью. Вот почему я так сильно нуждалась в папе. Если бы мне пришлось выбирать, с кем остаться после развода, я бы выбрала его. Знай мама, что я выбрала его, даже несмотря на то, что он мне не родной отец, она бы не пережила этого. Она сломленный человек. Ей необходимо знать, что я люблю ее, несмотря ни на что. Что я должна была сделать? Спросить о моем биологическом отце и услышать, что она сама не знает, кто он? Тогда бы я точно потеряла ее, а я не могу так рисковать. – Исидора устало опустила плечи, и Рамон вдруг почувствовал ее боль так же остро, как собственную. – Я действительно очень устала. Можно я лягу спать?

– Я тебя провожу.

Рамон отвел ее в свою комнату, наблюдая, как она раздевается, двигаясь, словно на автопилоте. Исидора сняла брюки и рухнула на кровать. Она уснула еще до того, как Рамон укрыл ее одеялом. Он невольно спрашивал себя: что будет с Исидорой, если не станет единственного человека, в чьей любви она безоговорочно уверена?

Это все какой-то страшный сон. Они все еще в Рио, Рамон не выкинул ее в Париже, как ненужную вещь, никто не звонил ей со страшной вестью, потрясшей ее до глубины души.

Часть ее знала, что она обманывает себя, она осознавала, что находится в Мадриде. Исидора перевернулась на бок и наткнулась на горячее тело Рамона. Она позволила себе вернуться на несколько дней назад, когда все еще было хорошо и она верила, что у них может быть будущее. Рамон притянул ее к себе, пробормотав, чтобы она еще немного поспала.

– Мне снится сон, – прошептала она, уткнувшись носом в его шею. Исидора провела по его животу вниз и почувствовала, как Рамон возбуждается от ее прикосновений. – Не буди меня.

Рамон крепче прижал ее к себе и накрыл ее губы жадным поцелуем. Время словно остановилось. Рамон расстегнул пуговицы на ее рубашке и приник губами к ее обнаженной груди.

– Прикоснись ко мне, – пробормотала она, зажав его руку между своих бедер.