Дэни Коллинз - А как же любовь?

Исидора гордо вскинула подбородок. Вспышка боли на секунду мелькнула в ее глазах. Рамон приготовился к спорам, лести, даже слезам, но ее реакция оказалась еще хуже.

– Хорошо, – тихо сказала она и отвернулась, чтобы снять свой чемодан с кровати.

Рамон был настолько потрясен, что не мог пошевелиться. Он услышал, как Исидора провезла свой чемодан на колесиках по плиточному полу к выходу, и только тогда последовал за ней. Всю дорогу в аэропорт к его личному самолету они провели в молчании. Рамон не позволял себе задумываться о том, ранил ли он чувства Исидоры. В конце концов, она прекрасно знала, на что соглашалась. Он вообще не должен был начинать этот роман!

Когда самолет приземлился в Париже, Рамон договорился, чтобы Исидору отвезли в его квартиру, а сам он отправился к Трелле. Один.

– Пожалуйста, позвони мне, если я смогу быть чем-то полезна, – спокойно сказала она на прощание.

Самолет снова взмыл в воздух, а Рамон продолжал тупо смотреть на пустое кресло напротив него, которое совсем недавно занимала Исидора. Он вдруг осознал, что ее присутствие странно успокаивало его. Она ничего не говорила, не притворялась, будто понимает его, и все же Исидора была искренна в своем беспокойстве. она была тем лучиком света, который не давал ему окончательно погрузиться в черную трясину своих тревожных мыслей.

Эти мысли не покидали его, когда он прибыл во дворец Лироны, столицы Элазара. Ему пришлось прождать полчаса для проверки безопасности и еще двадцать минут, прежде чем его сопроводили в комнату, где его встретила Трелла, злая как черт.

– Зачем ты приехал?

Вопрос ошеломил Рамона, он почувствовал неприятный металлический привкус во рту. Он внимательно рассматривал сестру, отмечая про себя последствия ее панической атаки. Щеки впали, глаза были красными и опухшими, губы потрескались от того, что она их постоянно кусала. На Трелле был толстый мужской кардиган поверх шелкового брючного костюма – она всегда сильно мерзла после очередного приступа. Трелла выглядела бледной и очень худой, несмотря на заметный живот.

– Что значит – зачем я приехал? Я приехал за тобой.

– Я же сказала тебе не приезжать.

– Ты сказала не приезжать Анри и Джили, а не мне.

– Я не думала, что ты все бросишь и примчишься сюда. Ты же был в Южной Америке и развлекался с Иззи.

– Ты говорила с ней? Когда? – опешил Рамон.

– Я с ней не говорила. Джили сказала, что между вами что-то происходит, и кажется, она оказалась права. Серьезно? Как ты мог, Рамон?

– Я провел в воздухе двадцать четыре часа, чтобы увидеть тебя. – Рамон сжал пальцами переносицу. Это из-за усталости он едва соображал, а вовсе не из-за гложущей боли оттого, что ему мучительно не хватало Исидоры. – Не делай из меня негодяя.

– О, ты вполне успешно сам справляешься! Ты продолжаешь говорить, что делаешь мне одолжение это помолвкой, но если ты хочешь спать с Иззи – то только ради самого себя.

– То, что происходит между мной и Исидорой, – исключительно наше дело. Не хочешь рассказать, что здесь происходит? – Рамон обвел рукой элегантно обставленную комнату, походившую на роскошную тюрьму.

– Сколько раз я должна повторять: то, что здесь происходит, – мое дело, а не твое! Я, по крайней мере, не извлекаю выгоду из чувств Ксавье. А вот во что ты позволил поверить Исидоре – большой вопрос.

– На который я не собираюсь тебе отвечать.

– О нет, ты ответишь! По какой-то невероятной причине Исидора готова умереть за каждого из нас, хотя мы этого не заслуживаем. Ты считаешь, это дает тебе право переспать с ней и разбить ей сердце?

– Я не разбивал ей сердце!

Рамон снова вспомнил ее взгляд, когда они уезжали из Рио, то, как она повернулась к нему спиной, чтобы скрыть свои чувства. Он оттолкнул ее, потому что чувствовал себя виноватым. Он не мог одновременно быть с Исидорой и со своей семьей. Но она знала, что это не продлится вечно.

– Нет, ты разбил его много лет назад. Она никогда не говорила, что произошло, не сказала о тебе ни единого плохого слова, но я точно знаю, что ты очень сильно обидел ее.

– Это было недоразумение, – поморщился Рамон, вспомнив, как с ней обращался. – Мы уже все выяснили.

– Исидора – хороший, добрый человек. Ты не имеешь права обижать ее, прикрываясь мной. Оставь ее в покое, Рамон, расстанься с ней.

– Заткнись, Трелла!

– Нет, это ты заткнись!

– Нет, ты…

Дверь распахнулась, и в нее вошел высокий мужчина, примерно одного возраста с Рамоном. От него исходило такое мощное ощущение власти, что Рамон узнал бы в нем принца Элазара даже с закрытыми глазами. Вслед за принцем вошли три охранника.