БАРБАРА КАРТЛЕНД - Мой милый звездочет

— Что же именно она сказала? — полюбопытствовал Фредди, прерывая несколько затянувшуюся паузу.

— Я не могу точно вспомнить, — со вздохом отвечал герцог. — Нечто банальное, глупое… И я вдруг с ужасом подумал, что подобные высказывания мне придется отныне выслушивать по крайней мере еще лет пятьдесят. И тогда я отчетливо понял, что не вынесу этого.

— Ну, ты мог бы обнаружить это гораздо раньше!

— Да знаю я, знаю, — недовольно проворчал герцог. — Все же лучше поздно, чем никогда. Я сбежал, Фредди. Я просто не мог сделать ей предложения.

— И что же ты теперь намерен делать со всем этим?

— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить.

Фредди поглубже уселся в кресло и обреченно вздохнул.

— Ну что ж, хорошо, Брок, — сказал он. — Пусть так. Допустим, ты не собираешься жениться на Имоджин. Но что дальше? Ведь ты прекрасно понимаешь, что твоя святая обязанность состоит в продолжении рода. Ты должен заиметь наследника.

— Ну, у меня еще в запасе бездна времени для этого, — беспечно отмахнулся от друга герцог.

— Допустим. И все же, пусть не Имоджин, но все равно это будет кто-то очень на нее похожий. Так почему бы и не она?

— Бог мой, уж не хочешь ли ты сказать, что все женщины в высшем свете столь же глупы и скучны?

— Полагаю, что все они более или менее одинаковы в этом возрасте, — отозвался Фредди. — Как ты прекрасно знаешь, они все покидают классную комнату с одной-единственной мыслью в голове…

— Выйти замуж, — закончил за него герцог.

— Разумеется, и не просто выйти замуж, а поймать самого знатного и богатого жениха. А кто может в этом сравниться с тобой?

— Тем более я не собираюсь жениться на Имоджин, — сердито воскликнул герцог.

Друзья помолчали некоторое время, затем Фредди сказал:

— Что ж, в таком случае, если ты пока не готов к выслушиванию гневных тирад Вентовера и слезам Имоджин, тебе лучше потихоньку улизнуть из Лондона и не попадаться им на глаза.

— Именно об этом я и думал всю оставшуюся часть ночи после вчерашнего бала.

— И куда ты собираешься уехать? Герцог пожал плечами.

— Какая разница? Я владею, как тебе хорошо известно, полдюжиной домов в разных графствах страны, а в Фолкстоне на якоре стоит моя яхта.

— Полагаю, ты надеешься, что я поеду с тобой?

— Не скрою, такая мысль и в самом деле приходила мне в голову, — с чуть заметной улыбкой заметил герцог.

Фредди задумался на несколько мгновений.

— Мне кажется, ты совершаешь ошибку.

— Тем, что не хочу жениться на Имоджин?

— Нет… своим поспешным бегством.

— Проклятье! Это вовсе никакое не бегство! — воскликнул с досадой герцог. — Это просто тонкий стратегический маневр — отвод войск на заранее подготовленные позиции.

Фредди громко рассмеялся.

— Великолепное объяснение, если не хочешь встретиться с противником лицом к лицу.

— Прекрати сейчас же свои шуточки и лучше помоги мне выпутаться, — взмолился герцог. — Именно для этого я и позвал тебя.

Он помолчал немного, затем продолжил:

— Я прекрасно понимаю, что мое поведение достойно всяческого порицания. Но если Имоджин мне не подходит, то столь же очевидно, что и я не подхожу ей, так как не смогу стать для нее хорошим мужем.

— Вот это верно, — согласился Фредди. — И если хочешь знать мое мнение, ты не сможешь стать хорошим мужем ни для одной женщины, на ком бы ты ни женился, так как ты привык думать только о себе.

Герцог страдальчески поморщился.

— Но что ты прикажешь делать с моими многочисленными родственниками, которые последнее время разговаривают со мной так, словно я какой-нибудь Мафусаил и в самом скором будущем уже буду не в состоянии произвести на свет потомство.

Фредди откинул голову и расхохотался.

— Что ж, это одна из тех отрицательных сторон, которые неотделимы от титула герцога. И согласись, их не так уж много.

— Я в этом далеко не так уверен, как ты, — недовольно заметил герцог. — Я обнаружил, что связан множеством ограничений и условностей, которые для большинства людей совершенно необязательны.

Фредди испытующе посмотрел на друга, и в его глазах мелькнуло лукавое выражение.

— Хочешь услышать от меня правду, Брок? Или тебе стоит слишком больших хлопот и беспокойства, чтобы покинуть свои заоблачные выси, и ты предпочитаешь оставаться в мире грез и мечтаний?

— Так вот как, ты думаешь, я живу?

— Не думаю, мой друг. К сожалению, знаю.

— Ну хорошо, скажи мне правду — хотя, как я понимаю, ничего приятного я от тебя не услышу.