БАРБАРА КАРТЛЕНД: Новобрачная поневоле

Вернем был для него полон воспоминаний, и, живя за границей, он часто думал о нем, когда страдал от невыносимой жары. Когда по ночам ему не давали спать крики диких животных, он представлял себя среди красоты и покоя аббатства.

Никогда, даже на мгновение, он не предполагал, что может унаследовать его.

У его дяди, десятого лорда Вернема, был сын и наследник, который постоянно собирался вот-вот жениться.

Отец Альварика погиб при Ватерлоо, мать умерла за три года до этого, денег оставалось немного, и поскольку ничто не удерживало его в Англии, он решил уехать за границу.

Никто не жалел о его отъезде, разве что дядя Лоример, которого он всегда искренне любил. Он отправился навстречу приключениям со всем пылом и энтузиазмом молодости, его ничто не удерживало, не связывало, ничто не препятствовало его путешествиям.

Дядино письмо, грязное и измятое за долгие месяцы пути, которое настигло его в дебрях Африки, произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Сначала он не мог поверить, что в результате двух неожиданных смертей стал главой семьи.

У его деда было три сына. Старший, дядя Альварика Джон, получил образование и воспитание, соответствующее его положению, которое он должен был занять после смерти отца. Второй сын, отец Альварика, стал военным, а третий, Лоример Берн — священником.

Такой традиции Верны придерживались в течение нескольких веков, и основная часть фамильного состояния всегда находилась в руках того, кому принадлежал титул.

— Что случилось с землей, которой мы владели в Лондоне? — спросил лорд Вернем. — Насколько я помню, нам принадлежат Вернем-сквер в Блумсбери и несколько улиц.

— Твой дядя ухитрился обойти закон и продал их.

— Разве это законно?

— Нет, но никто не стал вмешиваться, и я подозреваю, что если бы они тогда не получили эти деньги, то один из них отправился бы в тюрьму.

— Может, вы все-таки расскажете мне, что же осталось?

Лорд Вернем отошел от окна и снова уселся в кресло напротив своего дяди.

— Боюсь, то, что я должен сказать, окажется для тебя ударом, — поколебавшись начал епископ. — Не знаю, помнишь ли ты человека по имени Теобальд Мур? Его земли примыкают к аббатству с юга.

— Мур? — задумчиво повторил лорд Вернем. — Я, кажется, помню это имя. Он был другом семьи?

— Твой дед отказался принять этого человека у себя в доме, когда тот купил Кингсклер — поместье, которым предыдущие хозяева владели несколько веков.

— Я полагаю, дед считал его выскочкой, — улыбнулся лорд Вернем.

— Ты совершенно прав, — ответил епископ. — Мой отец очень настороженно относился к новым соседям, а Теобальда Мура, похоже, невзлюбил с первого взгляда.

— Что же случилось? — поинтересовался лорд Вернем.

— Как только твой дядюшка получил наследство, Мур стал его другом. Он чрезвычайно богат, и подозреваю, что мой брат с первого же дня знакомства стал брать у него в долг.

Епископ замолчал, словно ему было трудно говорить подобные вещи о своем родственнике. Потом продолжил:

— Не знаю, была ли щедрость Мура корыстной с самого начала. Но несомненно, что с годами у него появилась серьезная причина давать моему брату деньги, которые были нужны Жервезу для игры, и покупать все, что тот хотел продать.

Лорд Вернем обеспокоенно посмотрел на него.

— Картины! — воскликнул он.

— Теперь они все принадлежат Теобальду Муру.

Лорд Вернем снова вскочил на ноги.

— Черт побери, дядя Лоример! Извините за грубость, но это уже слишком! Это же семейные картины! Они принадлежат всем нам, а не кому-то одному, да и потом, большинство из них — портреты.

— Возможно, мы должны быть благодарны Муру, за то, что он сохранил всю коллекцию в неприкосновенности, — предположил епископ, хотя и не слишком уверенно.

— Что еще из наших вещей находится у него?

— Серебро.

Лорд Вернем сжал губы.

Серебро было тоже частью истории семьи Верное. Частично оно принадлежало еще цистерицанским монахам. Некоторые изделия были подарены Генрихом VIII и теми монархами, которым служили Верны.

Было там и предметы из походной шкатулки генерала Родерика Верна, которую он брал с собой на войну, сражаясь под началом герцога Мальборо, и изумительной красоты серебряный сервиз, подаренный Георгом II к свадьбе прапрапрадедушке Альварика.

Он помнил, как утварь из серебра украшала стол на Рождество и другие праздники, когда вся семья собиралась в большой столовой, где когда-то монахи вкушали свою скромную пишу.