Айра Левин - Все или ничего

— Нет! — Она резко выпрямилась, и Оливер, который лежал рядом, вскочил на ноги и, вопросительно взглянув на хозяйку, положил ей на колени лапу. Брайони печально погладила его по голове. — Все в порядке, старина. Мне просто немного взгрустнулось. Что, если нам прогуляться?

На следующее утро Брайони решила испечь лепешки. У нее остановились две пожилые дамы, которые совершали ежегодное паломничество в места, где родились, и она решила, что устроит им оригинальный завтрак. И вот с руками и лбом, перепачканными в муке, она услышала, как в саду залаял Оливер. Затем Оливер замолчал, но дверной звонок звонил по-прежнему, стало быть, тот, кто пришел, зашел с заднего хода, подумала Брайони и буквально приросла к своему месту, когда за спиной услышала голос, который произнес:

— Ты можешь этого не знать, приятель, но именно я спас тебя из зоомагазина. Как поживает твоя хозяйка?

Грант Гудман, легонько постучав по открытой задней двери, переступил порог нагретой солнцем старомодной кухни. В переднике, старых спортивных брюках, босоножках и выцветшей желтой кофте, Брайони вначале уставилась на него, а затем ухватилась за край стола, потому что все поплыло у нее перед глазами.

— Брайони, — спокойно сказал Грант, от пристального взгляда которого не ускользнуло то, как она побледнела, — я не хотел тебя напугать, с тобой все нормально?

— Нет… да! Со мной все нормально, — ответила она слабым голосом и потерла тыльной стороной ладони щеку, тем самым еще более перепачкав лицо. — Что… что ты тут делаешь? — глупо спросила она, а затем судорожно сглотнула. — Я хотела сказать… — Но не смогла продолжить.

— Я приехал увидеть тебя, — ответил он ровным голосом. — Я ищу тебя уже много месяцев.

— Но зачем?

Грант улыбнулся, но не потому, что ему стало весело.

— Зачем, как ты думаешь?

Брайони смотрела на него. Он был одет официально, в костюме и галстуке и, если не считать складок, залегших по краям рта, которых она раньше не замечала, выглядел по-прежнему — такой же высокий, сильный и импозантный.

Она отвела взгляд и рукой нашарила стул.

— Не знаю, что и подумать, — глухо сказала она и приложила руки к лицу, затем огорченно посмотрела на них, подскочила и быстро пошла к раковине.

Грант протянул руку и поймал ее за запястье.

— Грант…

— Послушай, — с нежностью сказал он, — почему бы тебе не закончить то, чем ты занимаешься, а я бы тем временем приготовил нам по чашке чая?

Брайони задрожала, потому что Грант стоял так близко, что она могла видеть зеленые огоньки в его глазах и вдыхать его запах. Она на секунду закрыла глаза, а затем отрывисто сказала:

— Хорошо, чайник вон там, а все для чая на полочке, но должна предупредить тебя, я не буду…

— Торопиться? — спокойно подсказал он.

Брайони высвободила руку и вернулась к стряпне, крепко сжав рот, хотя на глаза предательски наворачивались слезы. Грант долго смотрел на ее склоненную голову и ловкие руки, а затем снял с себя пиджак и отправился за чайником.

Они молчали до тех пор, пока лепешки не оказались в духовке. Брайони сгребла посуду в раковину и ополоснула руки. Чай был готов.

— Пожалуйста. — Грант пододвинул ей стул и сел сам. — Тебе покрепче?

— Да, спасибо. — Брайони посмотрела на чашку, а затем перевела хмурый взгляд на него. — Как ты меня нашел?

— Через твою мать.

Брови Брайони взметнулись вверх.

— Не может быть, — воскликнула она. — Она бы тебе не сказала!

— Я очень просил ее. Я объяснил ей ситуацию, и она согласилась. Вообще-то говоря, если бы она не вышла замуж и не изменила фамилию, я нашел бы тебя намного раньше.

— Ты хочешь сказать, что заставил мою мать…

— Я ее вовсе не заставлял. Я просто приехал к ней и изложил факты. Она сама решила сказать мне…

— Представляю!

— Не думаю, а теперь давай раз и навсегда выясним один вопрос — с Ником Семплем. Да, я знаю, были времена, когда я усложнял тебе жизнь и не хотел об этом знать, я не скажу тебе почему…

— Я знаю почему, — глухо сказала Брайони и отпила немного чаю.

Он пожал плечами.

— Хорошо, скажи сама.

Их взгляды встретились. Брайони собралась с духом и сказала:

— Чтобы иметь возможность держать меня на расстоянии, поскольку ты во мне сомневался.

Грант поморщился.

— Это так. Чего я не понимаю, — продолжал он, — так это, почему ты испытывала чувство вины, почему все взяла на себя и почему позволяла мне продолжать сомневаться, — сказал он с мрачной усмешкой, которая поразила ее, потому что была явно адресована ему самому.