Джеки Кесслер - Таинство любви

– Дуб! – закричала я, выплевывая кору. – Бей в большой дуб!

Глаза Пола сузились, и он исчез из поля зрения.

– Это ты виновата.

Обернувшись, я очутилась лицом к лицу с гамадриадой, которая ковыляла в моем направлении. Ее просто перекосило от злобы и других, не менее опасных чувств.

– Во всем виновата ты!

– Ты начала первая!

– Ты жалкая, злая тварь.

– Мой отец сильнее твоего!

Я с размаху врезала ногой ей в голень. Она пошатнулась, начиная заваливаться на спину, но сумела, извернувшись, упасть на бок. Я бросилась вперед. Шмякнулась о твердую землю – чуть дух не вышибло. Обернувшись, я увидела, как на меня нацеливаются чудовищные корни. Ну нет! Перекатившись через спину, я увернулась, а корни вонзились в землю и пропали.

Припав к земле, я пыталась отдышаться. В такие минуты, как сейчас, мне очень, очень не хватало былых магических навыков.

– Твои предсмертные вопли будут мне вместо колыбельной на долгие века.

Адреналиновый выброс потряс мои плечи, и я закричала:

– Какой квадратный корень из числа «пи»?

Она растерянно захлопала глазами:

– Что?

Издав боевой клич, я вскочила на ноги и впечатала правый кулак в ее подбородок. Ее голова запрокинулась, ноги подкосились, но она удержалась. Тогда левой рукой я ударила ее по лицу. Гадина осела на землю безобразной кучей.

Руки саднило. Я присела на корточки. Слушала, как звенит топор Пола, снова и снова вонзаясь в дуб. Ухмыльнувшись, я закрыла глаза. Просто отдышаться. В воздухе витали запахи крови и свежескошенной травы. Вкусно.

Гамадриада захлебывалась рыданиями, умоляя о пощаде.

Сильная рука на моем плече. Надо мной возвышался Пол, его зеленые, как море, глаза светились любовью, и гневом, и еще какими-то чувствами, которым я не могла найти названия. Он был в поту и грязи, безобразные шрамы покрывали руки и лицо. Футболка порвана так, что теперь в самый раз на тряпки. Джинсы заляпаны грязью. Тело так и лучилось энергией и силой. Он был прекрасен. Ангел мщения.

Хриплым голосом он спросил у меня:

– Ты в порядке?

– Выживу.

– Умоляю! – закричала нимфа. – Не рубите больше мое дерево. Умоляю!

Пол помог мне встать на ноги, и мне совершенно не понадобилось хвататься за него, чтобы сохранить равновесие. Просто мне захотелось прижаться к нему, почувствовать прикосновение его кожи. Нет, правда! Пол разглядывал топор в своей руке, а также поверженную нимфу, совсем недавно воплощение сил природы, ожидающую приговора.

– Убирайся отсюда, – сказал Пол. – Убирайся и не возвращайся больше.

– Я не могу, – прошептала она. – Я связана с деревом, это мое место на земле. Не могу отойти от дерева дальше чем на десять тысяч шагов.

Напряженное молчание. Пол обдумывал ее слова. А я пыталась удержаться на своих двоих. Но святые небеса, у меня болели даже такие места, о существовании которых я раньше и не подозревала.

– Ты согласна оставить нас в покое?

– О да, – зашептала она. – Да, я оставлю вас в покое. Клянусь собственным именем.

Что?

– Пол, – сурово сказала я. – Неужели ты дашь ей уйти?

Тяжело вздохнув, он пожал плечами:

– Детка, посмотри на нее. Она едва жива. Не хочу причинять ей новую боль, когда она и без того повержена.

– Но она пыталась нас убить!

– Да. Но с ней покончено. Она отвяжется от нас, а мы соберем вещички и поедем домой.

Должно быть, он шутит?

– Я пыталась применить тактику «живи и дай жить другим», но она и слышать ничего не хотела.

– Подозреваю, теперь она с ней согласится. – И он спросил гамадриаду: – Ведь так?

Она кивнула, глядя на него расширившимися от страха глазами.

Вот черт! Просто невероятно.

– Мне казалось, что даже законопослушные граждане имеют право на справедливую месть.

Пол покачал головой:

– Между местью и правосудием целая пропасть.

Увы и ах!.. Мой Белый Рыцарь ничего не делает без согласия своего внутреннего демона.

– И что нам теперь делать, арестовать ее, что ли?

Пол больше не смотрел на нимфу, он смотрел на меня, пытаясь сказать мне что-то взглядом. Потом глубоко вздохнул, и его плечи поникли. Он смертельно устал – слабая дрожь в руках, глубокие морщины, готовые лечь на его лицо, под маской сурового копа.

– Отпусти ее, Джесс, – тихо попросил он.

– Но...

Я прикусила язык. Дело не только во мне. Даже если я думала – знала! – что нимфа вполне заслуживает участи быть поджаренной на медленном огне, оставались еще другие люди. Например, Пол, который ни за что не стал бы добивать поверженного врага. Как сама гамадриада, навеки заключенная в дубе в наказание за то, что слишком дорожила своей свободой и независимостью.