Натали де Рамон - Принц в наследство

Открывая дверь, я с удивлением услышала, как Леон по-хозяйски распекает кого-то по телефону.

— Да какое вам дело, что меня не было с октября?! Я плачу вам столько, что вы обязаны найти меня даже на Луне!

Втащив свою ношу и добавив беспорядка, я заглянула в гостиную. На диване лежало мое подвенечное платье, вывернутое наизнанку, сверху валялся сертификат, к натюрморту на журнальном столике прибавилось две чашки. Среди раскиданных пакетов, коробок и оберточной бумаги с телефоном и с сигаретой в руках по комнате метался Леон, едва прикрытый полотенцем и крайне недовольный кем-то, кто “вместо того, чтобы в рабочее время быть в офисе, прохлаждается в загородном доме”.

Заметив меня, Леон в два прыжка оказался рядом, прикрыл трубку рукой и, легонько поцеловав меня в ухо, прошептал:

— Ничего, я взял твои сигареты в спальне? — И, не дожидаясь ответа, грозно прорычал в трубку: — Мне неинтересно, что они на грани банкротства! С вашим усердием, Вернье, вы меня разорите!

Из-за его рыка я не сразу обратила внимание на шум воды в ванной. Не разуваясь, я метнулась туда, и меня сразу обдало жаром и паром горячей воды, хлеставшей из крана в ванну, из которой уже давно лилось через край. Еще чуть-чуть, и вода потекла бы в гостиную. Не хватало только снова затопить соседей, подумала я, завернула кран, выдернула за цепочку пробку из ванной и тряпкой принялась собирать воду с пола. А из гостиной неслось:

— Ну и что, что они расплатились за наши костюмы и они их собственность! Они распродают все за гроши! Как вы могли допустить такое! Это вам не массовый пошив и даже не прет-а-порте, это авторские, коллекционные вещи! Каждый проходимец может сегодня задаром купить мою модель и в сто раз дороже продать на любом аукционе! Я не позволю, чтобы кто-то наживался за мой счет! Времена, когда Пикассо платили по пять су за рисунок, давно прошли! Да, мои вещи не менее гениальны, вы прекрасно это знаете! Какие еще образцы тканей? Что вы сбиваете меня с толку? А, вы обсуждаете их сейчас с мадемуазель Рюш? Кстати, напомните этой нимфе, что она не работает у нас уже с позавчера, и поторопите менеджера по персоналу с ее увольнением. Вернье, вы на очереди! Я не допущу…

Собрав лужи с пола, я принялась смывать остатки пены со стенок ванны и уже не слышала продолжения разговора.

— Представляешь, Катрин, этот бездельник Вернье… — вдруг прямо за моей спиной сказал Леон.

От неожиданности я вздрогнула и выронила шланг душа. Фонтан воды сразу забил мне в лицо.

— Линзы! — вскрикнула я, инстинктивно закрывая ладонями глаза, но не удержала равновесия и заскользила высоченными каблуками по еще влажному кафелю. Еще чуть-чуть, и я упала бы в ванну, если бы Леон не умудрился подхватить меня.

— Ты не ушиблась? — Он посадил меня на край ванны.

— Не успела, только линзы выскочили, и я вся мокрая…

— Ну еще не вся. — Он мгновенно стянул с меня сапожки, а в следующую секунду окатил душем с головы до ног. — Вот теперь ты вся мокрая, как в первый раз!

А потом все было тоже не хуже, чем в первый раз, потому что Леон поставил меня под приятный теплый душ и начал медленно снимать с меня одежду, целуя освобождавшиеся от нее шею, руки, грудь, плечи, спину, бедра…

Хорошо, что под душем не было видно моих слез. Я беззвучно плакала, понимая, что впервые в жизни плачу от радости, оттого что сейчас, как под тем дождем в Шиноне, я снова умела летать, но, главное, что теперь и Леон умел летать! Странно, однако я очень хорошо почувствовала, что впервые он полетел над землей рядом со мной именно сейчас. Да, мы уже испытывали полеты вместе, но это было не рядом. Тогда, ночью, после лунной поездки на Кузине, мне хотелось, чтобы не только наши души, но и тела слились воедино, а сейчас, когда каждый из нас оставался самим собой, я ощущала, что вместо наших двух душ сделалось целых три, и эта третья душа очень хочет обрести себе плоть!

— Катрин, — вдруг тихо позвал Леон, я открыла глаза и сквозь лучики душа увидела его мокрое лицо.

— Ты сможешь родить мне сына?

— Да. — Сейчас я знала это наверняка.

Часы показывали половину шестого. Вечер за окном был таким же тусклым и ветреным, как и день.

— Если я сейчас не поем, то умру, — сказал Леон, садясь на кровати. — Неси, во что мне одеться. Молодчина! — он с восторгом рассматривал мои покупки. — Надо позвонить Франсуа, чтобы он ничего не привозил мне из дому, а сразу ехал сюда без задержки. Мы завтра же отправимся к монахам Мон-Сен-Мишеля! — Увидев, что я надеваю новую юбку, Леон спросил; — А почему ты не хочешь опять показаться на людях в белом платье королевы?