Кети Ранн - Цвет диких роз

Улыбка Мэриголд померкла, но ее большие глаза по-прежнему, лучась, смотрели на него. Она выглядела… желанной. Чепуха.

Джон с раздражением подцепил что-то вилкой, сунул в рот и мгновение спустя решил, что проглотил раскаленную лаву. Язык немилосердно жгло, внутри словно растекался огонь. Поняв, что отведал таинственного красного соуса, он схватил стакан с водой, но в спешке опрокинул.

— А-а… — задохнулся Джон, вскочил на ноги и перевернул стул.

— Джон, какого черта? — прервала разговор бабушка.

Во рту горело адское пламя. Со слезящимися глазами он бросился к раковине, ударившись по пути о стойку. Проклятие! Отвернув кран с холодной водой — искать стакан было некогда, — он принялся всасывать ледяную воду, и после нескольких больших глотков жжение исчезло.

Что она ему подсунула? Джон оперся о стойку, борясь с нарастающей злобой. Эта женщина собирается его убить. Если только он не прикончит ее первым. Он вытер рот ладонью. Какой провинностью он заслужил это вмешательство в его мирное существование? И почему, ну почему он позволил ей настолько завладеть его вниманием? Если бы он смотрел в свою тарелку, вместо того чтобы пялиться на нее…

— Джон, ты с ума сошел? Кто просто так ест соус, особенно соус бабушки Мэриголд? Я думала, ты ненавидишь острое.

— Простите, — сказала Мэриголд, подходя к нему. — Мне следовало предупредить вас.

Джон повернулся к ней. На ум пришло бесчисленное множество ответов. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза, исполненная раскаяния. Он снова подумал о Фрэнсис, о том, как отреагировала бы в подобной ситуации она, наверняка обвинила бы его в невоспитанности, за такую реакцию на каплю соуса. Раздосадованный сверх всякой меры, Джон молча вышел из кухни.

На следующее утро, выйдя из спальни, он удивленно принюхался, почувствовав запах кофе. Было всего шесть утра, и Джон привык, что только он поднимался в это время. Он сам готовил себе завтрак и варил кофе, поскольку бабушка не относилась к «жаворонкам». Значит, на кухне не бабуля, а Мэриголд.

Расправив плечи, Джон зашагал по коридору в ванную комнату. Он не позволит ей растревожить его. Тем не менее, стоя под душем, он с неудовольствием думал о том, сколько раз мечтал, как женщина будет готовить ему завтрак и разговаривать с ним. Сразу же вспоминались родители. Мама с отцом сидели на кухне в этом самом доме, пили кофе и болтали, пока Джон завтракал. По его мнению, брак его родителей был идеальным, они очень любили друг друга. Любовь зародилась у них еще в детстве и расцвела, когда они повзрослели. Будучи свидетелем их глубокого, прочного чувства и взаимоуважения, Джон на всю жизнь сохранил воспоминания о теплой атмосфере совместных завтраков, когда он являлся частью настоящей, полной семьи. Он надеялся обрести ту же радость, то же ощущение принадлежности, обзаведясь женой и собственными детьми. Но мечта его жизни разбилась в тот день, когда Фрэнсис ушла от него, положив конец их семейной жизни. Теперь он понимал, что грезил о невозможном, что мечты о подобном браке могут сбываться у других, а не у него, По непонятным причинам его всегда тянуло не к тем женщинам. К таким, как Фрэнсис.

Живым, волнующим и легкомысленным. Вроде Мэриголд. И почему его не привлекают обычные женщины?

Хотя бы их соседка Дебби Хилл. Где бы они ни встретились — в городе, на танцах, — она всегда давала понять, что свободна, что он ее интересует, не раз приносила им с бабушкой запеканку или пирог. Он не мог сказать о Дебби ничего плохого. Она добрая, весьма привлекательная, у нее коротко подстриженные каштановые волосы, карие глаза и строгие платья.

В минуты одиночества он даже подумывал, не начать ли ухаживание. В конце концов, Дебби нормальная женщина, которая с готовностью согласится на роль жены, хозяйки и матери. Разве не этого он хотел?

Да, но рядом с ней он не испытывал никакого волнения, между ними не возникало никакой магической связи. В глубине души он знал, что, женившись на Дебби, никогда не сможет любить ее так, как того заслуживает она — или другая женщина. И он достаточно ценит чувства Дебби, чтобы играть ими. Лучше уж оставаться одному.

Джон много раз это обдумывал, и в конце концов ничего не изменилось. Он вынужден был признать, что такова судьба его мечты.

Одевшись, Джон неохотно пошел в кухню. Внизу гремела музыка кантри, он услышал пение Мэриголд, явно не в тон, и поежился. Неужели и сегодня она собирается действовать ему на нервы?