Венди Дулиган: Арена любви

Внезапно, словно в насмешку над ее желанием забыть о вчерашнем, в ушах опять послышался гул голосов. Через несколько мгновений она судорожно вцепилась в скамейку, потому что поверхность портрета как будто подернулась рябью и вместо зала, в котором она оставалась единственной посетительницей, как в тумане ей явился салон с классическими пропорциями и великолепными фресками. Вокруг ходили люди в платьях иной эпохи. Слышались приглушенные голоса. Вера уловила староитальянские слова, летавшие в воздухе, словно конфетти.

Пара секунд — и все пропало, будто ничего и не было. Неподвижная поверхность полотна потрясла Веру не меньше, чем мелькнувшее видение. Все тихо, спокойно, в зале пусто. Ни людей, ни фресок.

Теряя ощущение реальности, Вера постаралась взять себя в руки. Опять воображение разыгралось, посетовала она на себя, дрожа всем телом от охватившей ее слабости. Ты сама этого хотела, вот и придумала… Однако здравый смысл подсказывал ей, что ни зрение, ни слух ее не обманывали. Веру настолько переполняло впечатление от происшедшего, что она испугалась, не заболела ли гриппом, несмотря на все свои предосторожности. Если бы кто-нибудь подошел к ней в эту минуту и заговорил, она бы закричала. Тяжело вздохнув, Вера встала, подняла с пола этюдник, повесила на плечо кожаную сумку и пошла прочь. Через несколько минут она уже миновала контролера, который не обратил на нее ни малейшего внимания, и сидевших по обе стороны от входа львов, направляясь к остановке автобуса. На залитой солнцем Мичиган-авеню ее окружила толпа, но она не видела ни домов, ни машин, ни людей.

Наконец подошел автобус, и Вера, все еще не выходя из транса, поднялась по ступенькам. Она смотрела на проплывавший мимо мост, на здание мэрии, на дорогие бутики, но не видела их.

Она сама удивилась, что не проехала нужную остановку. Несколько домов, дверь, лифт — и она в своей квартире на четвертом этаже.

Стоило открыть дверь, и навстречу ей выбежал зеленоглазый, как она сама, четырехлетний карапуз Джулио.

— Мамочка! Мамочка! — закричал он, когда, сбросив с себя наваждение, Вера наклонилась и поцеловала сына. — Пойдем! Посмотри! Мы с Бетти построили новый трек!

Разведенная, средних лет, когда-то учившаяся в университете, Бетти Донован, которую Вера наняла сидеть с Джулио, с обожанием посмотрела на него.

— Вера, ты уж извини, но он занимает больше половины гостиной, — усмехнулась она. — Да, кстати… А то забуду. Около часа назад к тебе заходил какой-то мужчина.

Вера подумала, что, наверное, еще не совсем пришла в себя после пережитого в музее, потому что в тоне Бетти ей послышалось что-то необычное. Но потом она все-таки решила, что дело вовсе не в ней.

— Он назвался? Сказал, что ему надо? — спросила она, вероятно, немного более нетерпеливо, чем обычно.

Бетти покачала головой.

— Он зайдет еще раз. Может быть, ты его знаешь? Он отлично говорит по-английски, но не без акцента.

Вера напряглась и вопросительно посмотрела на Бетти.

— По-моему, он итальянец.

Вера услышала то, что ожидала услышать.

Дай Бог, чтобы не из эпохи Ренессанса, подумала она. Только этого не хватало. Надо совсем сойти с ума, чтобы предположить связь между незнакомцем на портрете и нежданным гостем.

— Очень привлекательный молодой человек, — продолжала Бетти. — Мимо такого даже в толпе не пройдешь. Непонятно только, что у него на уме.

Так как уже наступила пятница, то Вера выписала Бетти чек и пожелала ей приятно провести уик-энд, после чего отправилась в гостиную любоваться на трек, который Джулио соорудил для своих маленьких гоночных машинок. Потом она потихоньку ушла в кухню и занялась приготовлением ужина.

Раздумывая о том, кем мог быть неизвестный посетитель, и время от времени поглядывая на этюдник, положенный на край обеденного стола, Вера поставила разогревать уже сваренные спагетти, которые Джулио предпочитал всему остальному и к которым собиралась подать зеленую фасоль, домашний сыр и яблочный сок. Почему бы аристократу не быть дальним предком Слая и Джулио, подумала Вера, берясь за салат и призывая на помощь весь свой здравый смысл. Наверное, она бессознательно уловила их связь.

Если они родственники, доказательств все равно не найти. На родственников Слая надежды нет. Если не считать редких писем матери, Слай разорвал отношения с семьей. Вера написала Виоле Манчини о смерти ее сына, но ответа не получила.

Судя по тому, что ей рассказывал Слай, с отцом он поссорился из-за работы. Лоренцо Манчини, один из самых крупных промышленников в сфере автомобилестроения, был уязвлен выбором сына, ибо считал гонки развлечением для плейбоев. Он потребовал, чтобы Слай занял подобающее ему место в руководстве компании, а когда тот отказался, вычеркнул его из списка наследников. Если старик не позволил своей жене ответить на письмо Веры, то вряд ли он захочет ответить на ее вопросы.