Белинда Джонс - Клуб «Калифорния»

Я придумала миллион предлогов заговорить с ним, но мне хотелось по-прежнему обожать его, ничего не меняя.

Как-то в субботу в середине августа он заглянул в «Морской цветок». Я собиралась пойти на вокзал встретить Сашу, но тут же стрелой метнулась к стойке администратора и встала рядом с мамой.

— О, привет! — Он узнал меня и улыбнулся. — Ты…

— Из Брайтонского университета. Мы оба там учимся.

— Точно! А я зашел за моими родителями. Они въехали вчера. Их фамилия Харви.

— Ах да, комната номер пять. Хочешь, я ихпозову? — За дело взялась моя мама.

— Спасибо, — кивнул Элиот.

— Это моя мама, — шепнула я, пока она говорила по телефону.

— А вот моя. — Он показал в сторону пожилой дамы, спускавшейся по лестнице. Она была как минимум на двадцать лет старше моей мамы. — А вот и папа!

Отец был еще старше, но в их внешности было что-то располагающее.

— Рады встрече с вами! — подмигнули мне они.

У них был сильный манчестерский акцент, который почему-то не унаследовал их сын.

— Это… — Элиот хотел меня представить, но замялся, поняв, что не знает моего имени.

— Лара! — выпалила я.

— Какое красивое имя! — заметил его отец.

Я зарделась от удовольствия и пожала мамин локоть в благодарность за такой хороший выбор.

— Вы впервые в Брайтоне? — спросила я. Звучало это до смешного чопорно.

— О да, дорогая, и мы в восторге, — заворковала его мама.

— Сегодня мы с Элиотом идем на причал, — важно заявил отец.

— Вы там поосторожнее, на причале такая суматоха, — пошутила моя мама.

Они рассмеялись и откланялись. Я не могла поверить. Мы с Элиотом до сих пор даже не разговаривали. А тут уже успели познакомиться с родителями друг друга. (Мама заменяет мне и отца тоже, так как его давно уж нет.) Это хороший знак.

— Может, ты хоть пыль протрешь, раз уж ты тут, — мама слегка подтолкнула меня локтем, когда Элиот и его родители ушли.

Я посмотрела на нее, кровь бурлила, словно я выпила «Алказельцера».

— Что? — выдавила я.

Она закатила глаза и часто заморгала.

— Сообщи мне, когда вновь спустишься на грешную землю!

Я улыбнулась ей и помчалась к выходу:

— Надо встретить Сашу!

Мне не терпелось поделиться с ней своими новостями. Но получилось даже лучше. Я рассказала все только через час, когда к нам присоединилась Зои. Она была более взволнована, чем я. если такое вообще возможно. Она с тех пор была номером один в группе поддержки «Элиот плюс Лара». Иногда мне казалось, что не удастся перестать думать о нем, пока Зои не одобрит.

Короче, Элиот пришел, провожая своих родителей, в тот же вечер. И оставил мне записку, что в воскресенье он играет на концерте и приглашает меня и моих подруг прийти. Ему нравилось, что у него появился собственный гарем. Мы выпили слишком много сидра и постановили, что в наш единственный в своем роде коллектив Красоток может влиться и один Красавчик. Его девушке это не понравилось, и он порвал с ней. Я ликовала. До тех пор, пока он не завел себе новую подружку. А потом ее сменила следующая.

Вскоре я поняла, что его подружки приходят и уходят, а мы с девчонками остаемся, и никто нас не заменит. Мы могли бы претендовать на самое главное место в его сердце — так обычно я себя утешала. Именно нас он познакомил с родителями, а не кого-то из своих подружек, страстные романы с которыми длились не более двух месяцев.

Мистер и миссис Харви стали нашими постоянными клиентами после того визита. Я расспросила Элиота, узнала обо всех их жизненных пристрастиях, обо всем, что им нравится, и постаралась воспроизвести все это в их номере, так что они млели:

— Лара, ты нас разбалуешь!

Мне это нравилось. Словно появились дедушка с бабушкой, которых у меня никогда не было.

Это была настоящая трагедия, когда папа Элиота умер в возрасте восьмидесяти трех лет. Случилось это всего два года назад. Мне никогда не было так грустно, как тогда. Элиот боялся, что мама умрет от тоски, и переехал к ней в Манчестер, чтобы быть поближе. Но меньше чем через год она тоже скончалась.

Сначала я каждый день с ним разговаривала и готова была приехать и поддержать его когда угодно, но скоро роль главной скрипки стала исполнять Элиза. Я всегда чувствовала, что не смогу обнять его в ее присутствии. Мне было неловко, когда она была рядом, — она все время следила за мной, желала, чтобы я ушла. Я просто физически это ощущала. Элиот отдалился, и я не могла достучаться до него, пока она чинила мне препятствия. Что я могла сделать? Она была там, в Манчестере, а я тут. Так что я отступила и издали сопереживала ему.