Кей Мортинсен: Чаша судьбы

― Ну, если она еще и такая же хорошенькая, как вы, — улыбнулся Витторио, — то о большем я не могу и мечтать.

На следующее утро, ровно в девять, он в полной боевой готовности спустился в вестибюль и, увидев поджидающую его женщину, надолго потерял дар речи. Она была одета в светло-серый горнолыжный костюм, под которым угадывалась стройная, гибкая фигура. Из-под темной шерстяной шапочки выбивалась каштановая прядь волос. Но все это он заметил уже потом. Ее глаза — вот что свело его с ума, сразу и надолго. Глубокие, таинственные и такие синие, что сравнить их можно было разве что с той неуловимой полосой, где небо переходит в море. И конечно, пухлые, нежные, невероятно манящие губы.

Витторио знал, что ему никогда не забыть их первого занятия на склоне. Присутствие очаровательного инструктора действовало на него так, что, несмотря на довольно холодный ветер, ему стало по-настоящему жарко. К немалому его удивлению, мисс Брайт действительно оказалась талантливым инструктором. По крайней мере, к концу первой тренировки Витторио уже гораздо увереннее чувствовал себя на склоне. Кроме того, синеглазая американка блестяще говорила по-итальянски, что почему-то привело его в еще больший восторг.

После занятия, пребывая в прекрасном расположении духа, Витторио небрежно пригласил Дебору поужинать с ним вечером. Она подняла на него свои удивительные глаза, в которых сквозила насмешка, — и отказалась.

С той минуты Витторио уже не мог думать ни о каких лыжах. Он пустил в ход все свое обаяние, просто превзошел самого себя — и через две недели строптивая лыжница наконец взглянула на него с интересом. В тот же миг перед глазами его возникла широкая кровать роскошного гостиничного номера и его дрожащие пальцы, расстегивающие кофточку на груди Деборы.

Он остался в Альпах еще на месяц — расстаться с этой синеглазой богиней было выше его сил. А потом Витторио увез ее к себе, в Беллинцону, где еще через месяц они поженились.

Впрочем, к чему теперь вспоминать об этом? Хватит! Витторио придал лицу как можно более равнодушное выражение и снова засунул руки в карманы. Он разгадал ее игру. Слишком часто Витторио применял ее сам, чтобы теперь не понять, чего добивается Дебора. Она хочет воскресить в памяти дни их любви, а они действительно были слишком прекрасны, чтобы в это можно было поверить. Хочет, чтобы он расчувствовался и стал уязвимым, а его ахиллесова пята ей известна. Конечно же Дебора очень хорошо знает, как сильно он ее любил и как хорошо было ему с ней в постели. Одно воспоминание об этом приводило его в трепет. А этой женщине только того и надо — чтобы он потерял бдительность и согласился на все ее условия.

Как бы не так! Витторио с удовлетворением подумал, что и Дебора, должно быть, столь же беззащитна перед его оружием. И если она никогда его не любила по-настоящему, то ей определенно нравилось заниматься с ним любовью. Даже очень нравилось. Так почему бы им на пару не разыграть сейчас небольшой спектакль? Взгляды, намеки, двусмысленные жесты…

― Нет, хватит с меня инструкторов, — медленно произнес он, одарив Дебору долгим оценивающим взглядом.

Его голос, глубокий и мягкий, заполнил собой все пространство между ними. Дебора почувствовала, что ей становится не по себе. Что-то внутри нее встрепенулось, наполнив душу странным восторженным весельем. Губы Витторио неумолимо притягивали ее взор, и она с большим трудом заставила себя посмотреть ему в глаза и сказать нарочито спокойно:

― А, понятно, просто знакомая женщина.

Интересно, ему послышалось или в голосе Деборы действительно звенела ревность?

― Да, знаешь, вроде бы она была женщиной, — хохотнул Витторио. — Хотя в современном мире уже ни в чем нельзя быть уверенным, пока не убедишься на собственном опыте.

— Ну, думаю, за этим-то дело не стало, — отчеканила Дебора. — Спорим, это было первое, в чем ты убедился на собственном опыте.

Витторио промолчал, но от Деборы не укрылась самодовольная усмешка, скользнувшая по его губам. Впрочем, глаза его оставались совершенно серьезными и даже печальными. Это сочетание всегда удивляло ее в Витторио. Именно эти контрасты — веселья и радости, интереса и скуки, порочности и чистоты — Дебора больше всего любила в своем муже.

Тем временем Витторио подошел к ней вплотную и с улыбкой снял с нее темные очки.

― Должен же я заглянуть тебе в душу, — прочувствованно сказал он.

Однако Дебора могла поручиться, что здесь не обошлось без сарказма. Тем не менее приняла вызов и пристально посмотрела ему в глаза. В них плясали злые огоньки. Странно, но Дебора вдруг поняла, что даже сейчас готова за один его взгляд продать душу дьяволу.