Инид Джохансон: Важное решение

Этот мужчина, принадлежавший ей, был самым настоящим героем. Пат обвила его шею руками и пылко поцеловала.

— Означает ли это, что ты согласна стать второй миссис Грэммер? — спустя некоторое время, все еще прерывисто дыша и стараясь унять бешеное биение сердца, спросил Шелл.

— Согласна — это не то слово. Я просто в экстазе. Ох, Шелл, — шепнула она, — поцелуй меня еще раз. Не надо больше ничего начинать, если не собираешься довести дело до конца.

— В этот раз я намерен довести дело до конца к удовлетворению обеих сторон, — шутливо отозвался Шелл, снимая ее руки со своей шеи. Выскользнув из машины, он помог выйти Пат и подхватил ее на руки. — Но только не здесь. А иначе зачем мне понадобились шампанское и кровать?

И он понес ее к дверям их будущего дома. Его губы легко касались ее щеки, и сердце билось в унисон с ее сердцем, предвещая любовь, которая будет с ними до конца дней.

— Миссис Грэммер, вам кто-нибудь говорил, насколько вы восхитительны?

Усевшись рядом с женой на кровати, Шелл смотрел на нее затуманенными любовью глазами.

— За последние пять минут — никто.

Пат откинулась на прохладные льняные подушки, нежно прижимая к себе сына, которому было три часа от роду.

— Тогда я должен исправить эту оплошность, — заявил Шелл, прижимая к губам ее руку.

Только что его завораживающе прекрасная, загадочная и страстно любимая жена подарила ему чудесного сына, и сердце его было так переполнено любовью к ним обоим и ко всему миру, что, казалось, вот-вот разорвется.

В большой хозяйской спальне в Конкордских ключах стало прохладнее, длинные тюлевые шторы лениво реяли в легком ветерке, врывавшемся в открытые окна. Стояло еще одно долгое, жаркое, восхитительное лето. И впервые за последние несколько часов, показавшихся им целой вечностью, они остались вдвоем. Акушерки наконец удалились, получив распоряжение передать матери Шелла, прилетевшей из Канады две недели назад, чтобы быть под рукой, когда родится ее внук, просьбу минут через пятнадцать привести Мэри познакомиться с маленьким братиком.

Идея рожать ребенка дома сначала была Шеллу не по душе, однако все прошло гладко, и теперь он был рад, что его сын родился именно здесь. Пат и теперь оказалась права, так же, как и в тот раз, когда вскоре после их свадьбы объявила о своем решении обучить свою секретаршу Лори, чтобы та заняла ее место в агентстве. Ибо, заявила новобрачная, она слишком счастлива, чтобы терять время на решение проблем чужих семейств. Пат желала сосредоточить все свое внимание и заботу на собственной семье.

И у нее это блестяще получалось.

— Тебе не кажется, что Мэри станет ревновать? — Пальцы Пат крепче сжали руку Шелла. — Я бы этого просто не вынесла.

— Да не станет... — ласково заверил Шелл, безошибочно распознав топот ножек дочурки по натертому паркету в коридоре.

Мэри что-то радостно щебетала, заглушая голос его матери. Единственное, что удалось расслышать, были тщетные наставления Сары, уговаривавшей малышку не топать так громко.

Шелл широко улыбнулся.

— Наша дочурка купается в любви и пребывает в полной уверенности, что она — центр нашего мира, так что ревновать ей и в голову не придет. Никогда в жизни. Вот увидишь.

Пат от души надеялась, что муж не ошибается. Неважно, сколько еще детей у них будет и как сильно и преданно она будет их любить, но Мэри навсегда заняла в ее сердце особое место. И Патриция затаила дыхание, когда крепенькая фигурка протиснулась в полуоткрытую дверь и важно прошествовала к огромной кровати.

В два с небольшим года Мэри Грэммер была весьма уверенной в себе юной особой. Бабушка нарядила ее в лучшее хлопковое платьице в цветочек и до блеска расчесала золотые кудряшки. Однако девочка тащила за собой потрепанного плюшевого зайца, и сердце Пат упало.

— Она во что бы то ни стало захотела взять с собой эту рухлядь, — улыбаясь пояснила Сара и, отступив на шаг, залюбовалась молодым семейством.

А Пат в панике подумала: прежде Мэри всегда брала этого длинноухого неуклюжего зайца в кроватку только на ночь, но теперь девочка чувствует себя настолько неуверенно, что таскает за собой игрушку даже днем. Худшие ее опасения оправдывались — Мэри почувствовала себя лишней. Словно прочитав ее мысли, Шелл ободряюще сжал руку жены, и обратился к дочери:

— Ну, как тебе братик? Его зовут Шарль. Иди сюда, познакомься.

Мэри молча вскарабкалась на кровать и уселась между родителями. Внимательно рассмотрев новорожденного, девочка звонко поцеловала его, а потом решительно положила рядом голубого плюшевого зайца и заявила: