Инид Джохансон - Завороженная

OCR & SpellCheck: Larisa_F

Джохансон И. Д 42 Завороженная: Роман/Пер. с англ. Е.Л. Лозовской.— М.: Редакция международного журнала «Панорама», 1998.— 192 с.

Оригинал: Johanson Enid, 1970

ISBN 5-7024-0702-4

Переводчик: Лозовская Е.Л.

Лора бродила по залу с бокалом шампанского в руке и мило улыбалась гостям. Яркие люстры и многочисленные бра распространяли ослепительный, не уступающий дневному свет, на фоне блекло-сиреневых стен резкими пятнами выделялся желтый шелк мебели и тяжелых портьер. Было жарко, и вентиляция разносила по залу возбуждающий запах дорогих духов, исходивший от модных платьев и обнаженных плеч.

То, как время от времени смотрел на Лору один смуглолицый незнакомец, странным образом смущало ее. Временами она испытывала такую неловкость, что просто не знала, куда деть себя. Слишком пристальный взгляд его глаз цвета потускневшего серебра, то задумчивый, то откровенно оценивающий, вызывал в ее душе смятение и неуверенность. Лора почувствовала себя беззащитной, как черепаха, потерявшая панцирь.

Черепаха без панциря, у которой болит животик, уточнила она, почувствовав, как у нее засосало под ложечкой... Нет, она не должна испытывать ничего подобного, не должна таким ужасным образом реагировать на присутствие незнакомого мужчины, тем более на приеме по случаю своей собственной помолвки, решительно сказала себе Лора. Просто не нужно обращать внимания на этого неизвестного. Она нервно отпила глоток шампанского и забыла бокал на подоконнике.

Девушка все еще отчаянно пыталась справиться со смущением, когда Ронни наклонился к ее уху и прошептал:

— Пора обойти гостей, котенок. Многие приехали с опозданием, и мы еще не поздоровались с ними.

Ронни выпустил ее из своих объятий, и Лору сразу же охватила легкая паника. Она крепче ухватилась руками за плечи жениха. Кольцо, которое он надел ей сегодня, блестело на пальце, отражая сияние люстр.

— Это обязательно? — спросила Лора.

Она понимала, что ее вопрос звучит по-детски. Понимала всю нелогичность своего нежелания обойти гостей и при этом неизбежно быть официально представленной смуглому незнакомцу, который появился здесь вместе с ее сестрой. Но понимание необоснованности этих страхов не избавило ее от них.

— Конечно, обязательно,— с ироничной улыбкой сказал Ронни, убирая ее руки со своих плеч.— Сегодня мы принадлежим обществу. Не надо быть такой застенчивой, малышка.

В его голосе не было раздражения — Ронни никогда не проявлял нетерпимости по отношению к ней.

Лора знала Ронни большую часть своей двадцатичетырехлетней жизни, и все это время он опекал ее, ласково поддразнивая по поводу того, что ему нравилось считать застенчивостью. Он делал это с таким постоянством, что иногда ей казалось — даже если бы она была самой общительной девушкой на свете, Ронни заставил бы ее поверить, что в душе она самая настоящая тихоня!

Но все было не так просто. Дело оказалось вовсе не в природной застенчивости. Просто Лора рано научилась держаться в тени и не пытаться попасть в лучи прожекторов, которые освещали жизнь ее сестры. Это того не стоило.

Двумя годами старше Лоры, ровесница Ронни, Кэтрин всегда была самой красивой, самой остроумной и самой очаровательной. Она умела выпутываться из любого затруднительного положения и обратить ситуацию в свою пользу. Рядом с блистательной сестрой Лора казалась серой и заурядной, и потому она предпочитала тихо плыть по жизни своим путем, стараясь не привлекать к себе внимания.

Она подавила невольный вздох. Ронни положил руку на ее тонкую талию и, склонившись к ней, произнес:

— Я еще не говорил тебе, как чудесно ты сегодня выглядишь?

Лора улыбнулась. Ей показалось, что он сказал это скорее по обязанности, а не от искреннего восхищения. Но затем решила, что вполне заслуживает комплимента, ведь она специально оделась так, чтобы понравиться Ронни.

Выбирая наряд для помолвки, она остановилась на неброском бежевом шелковом платье, потому что знала — это как раз во вкусе ее жениха. Ему всегда нравился ее скромный и опрятный вид. Медно-рыжие вьющиеся волосы Лоры были аккуратно заплетены и уложены вокруг головы изящным венцом, лицо лишь символически тронуто косметикой. Она не позволяла себе никаких экстравагантных украшений — только простая золотая цепочка, подарок жениха к прошлому Рождеству, обвивала ее хрупкую шею.

Ронни терпеть не мог вычурности и экстравагантности, в чем бы это ни проявлялось. Возможно, именно поэтому он никогда не одобрял Кэтрин и ее стиль жизни.