Джессика Стил - Однажды в грозу

Только на этот раз все было по-другому. Она уже не была робкой девочкой-подростком, которую нужно было защищать в грозу. Теперь она была взрослой сексуальной женщиной, жаждущей удовлетворить свое желание.

Включив торшер, Натан быстро снял с себя рубашку. Завороженная его мужественной красотой, Феликс протянула руку и коснулась его обнаженной груди. В ответ он нежно на нее посмотрел, поцеловал и привлек к себе. Она так сильно его любила, что была готова ему отдаться.

Однако, когда Натан начал снимать с нее топ, Феликс обнаружила, что некоторая неловкость еще осталась. Схватив его за запястья, она нервно произнесла:

— Я не могу.

Натан тут же остановился.

— Не можешь заниматься любовью? — В его голосе не было ни капли раздражения.

Феликс покачала головой.

— Свет, — сказала она, опустив глаза.

— О дорогая, — нежно улыбнулся он и выключил торшер.

Феликс стала еще больше им восхищаться. Он понял, что она пока еще не была готова предстать перед ним обнаженной при свете.

Затем она снова оказалась в его объятиях, и уже не возражала, когда Натан стащил с нее топ.

Вскоре они уже стояли, полностью обнаженные, и он покрывал поцелуями ее грудь. Феликс потеряла способность мыслить. Остались только эмоции. Почувствовав, как к ее животу прижимается его твердая плоть, она задрожала.

— Все хорошо, дорогая, — подбодрил ее Натан, после чего вместе с ней опустился на кровать и продолжил ее ласкать.

Феликс хотелось доставить ему такое же удовольствие, но она не знала как.

— Что я должна делать? — пролепетала она.

— О моя дорогая невинная девочка, — мягко произнес Натан. — Делай все, что считаешь правильным.

С каждым новым поцелуем, с каждой лаской она становилась все более раскрепощенной. Ее губы покрывали поцелуями его лицо и шею, руки скользили по его спине, ноги переплелись с его ногами.

Ей хотелось принадлежать ему, но, когда его пальцы коснулись трепещущей складки между ее бедрами, у нее перехватило дыхание, и она вскрикнула от неожиданности.

Натан приподнялся.

— Что-то не так? — спросил он, словно подозревая, что она могла испугаться и передумать.

Боясь, что он может остановиться, Феликс быстро обрела дар речи.

— Просто немного застеснялась, но все уже прошло. — В подтверждение этого она теснее прижалась к нему и раздвинула бедра.

— Как же я люблю тебя, дорогая, — прошептал он, снова ложась на нее, и мгновение спустя их тела наконец слились воедино.

Проснувшись утром в объятиях любимого мужчины, Феликс испытала ни с чем не сравнимое ощущение. Сначала она подумала, что это всего лишь прекрасный сон, но тепло тела лежащего рядом Натана убедило ее в обратном.

О Натан. Она никогда не думала, что мужчина может быть таким нежным, внимательным и терпеливым.

Она томно вздохнула и обрадовалась, когда обнаружила, что он тоже не спит.

— Доброе утро, миссис Мэллори, — прошептал он.

— О Натан. — Феликс повернулась к нему лицом, и их тела столкнулись. Она почувствовала, как ее щеки заливает краска.

— Все еще краснеешь? — поддразнил ее он, глядя на нее полными нежности глазами.

Ей хотелось признаться ему в своих чувствах, но застенчивость помешала ей это сделать.

— Э-э… доброе утро, мистер Мэллори, — произнесла Феликс.

Когда Натан наклонился и поцеловал ее, она обнаружила, что в ней снова разгорается пламя желания.

— Я хочу тебя, — призналась она, ответив на его поцелуй.

— Я рад, — сказал Натан, улыбаясь.

Но им не удалось снова заняться любовью. В следующую секунду стены затряслись от оглушительного громового раската, и в спальню ворвался Эдвард Брэдбери.

Ошеломленная, Феликс тупо уставилась на отца…

— Я это знал! — прорычал он с искаженным от гнева лицом. — Немедленно убирайся из моего дома, мерзавец!

Сцена была просто отвратительная. Огонь желания мгновенно потух. Удивительно, но Феликс совсем не чувствовала себя виноватой перед отцом. Напротив, она была возмущена тем, что он так разговаривал с Натаном.

— Не вы меня сюда приглашали, сэр, — спокойно ответил Натан, приподнимаясь в постели.

— В этом ты чертовски прав, Мэллори! Этот дом принадлежит мне, и я никогда бы не позволил тебе переступить его порог! — бросил он, и при вспышке молнии Феликс заметила, как исказилось его лицо. Прямо как в ту ночь, когда погибла ее мать. Кровь отхлынула от ее лица, к горлу подступила тошнота, и ей с трудом удавалось сохранять спокойствие.