Джессика Стил: Однажды в грозу

Феликс не хотела приезжать. Она любила Швейцарию, но раньше бывала здесь только зимой, в разгар лыжного сезона.

Сейчас был сентябрь, стояла теплая солнечная погода, и снег лежал только на вершинах гор. Прибыв вчера сюда, в Давос-Платц, она все еще испытывала раздражение, поскольку не видела причин для своего нахождения здесь.

Ее отец сказал, что это деловая поездка. Она работала юристом в «Эдвард Брэдбери системз», компании отца, но никогда прежде ей не приходилось присутствовать на недельной научно-технической конференции.

— Не понимаю, почему я должна туда ехать, — пожала она плечами.

— Потому что я так сказал! — отрезал Эдвард Брэдбери.

Раньше она выполняла все распоряжения своего деспотичного отца, но то время давно прошло.

— Зачем это надо? — не унималась Феликс. Ей понадобилось много времени, чтобы стать той, кем она была сейчас. От наивной, слабой девчонки, какой она была восемь лет назад, в ней не осталось ничего. — Я еще понимаю, если бы это имело отношение к моей работе, но зачем мне проводить целую неделю в Швейцарии с толпой ученых, которые…

— Установление контактов! — перебил ее Эдвард Брэдбери. Затем он довольно спокойно объяснил ей, что, по слухам, корпорация «Джи Пи Си холдингз», один из крупнейших представителей их индустрии, собирается передать другой компании производство большей части своей технической продукции. Он вместе с руководителями конкурирующих компаний был приглашен на конференцию в Швейцарию, где будут представители «Джи Пи Си». — Компания, которой достанется контракт, получит миллионы. — Его глаза лихорадочно горели, но Феликс по-прежнему не понимала, зачем ей присутствовать на этой конференции. — С тобой поедут Уорд и Уотсон. Я хочу, чтобы вы держали ухо востро. Я должен быть в курсе всего, что там будет происходить.

Дункан Уорд и Кристофер Уотсон были учеными и настоящими гениями электроники. Но Феликс сомневалась, что на конференции будет что-то помимо нудных речей. Однако она симпатизировала обоим ученым и была рада, что они едут с ней.

— Я забронировал номера в одном из лучших отелей, — сказал ее отец, словно этим можно было ее заманить.

— Для Уорда и Уотсона тоже? — спросила она.

— Разумеется, — сухо ответил он, и на этом его миссия закончилась.

В отличие от Феликс. На следующий день она отправилась к Генри Скотту, ее другу и наставнику, который также был главным юристом компании. Генри было около шестидесяти лет. Он был другом ее матери.

Судя по всему, хорошим другом. Потому что именно Генри ее мать позвонила в ту ночь, когда ее не стало.

Феликс вернулась мыслями в ту ужасную ночь, когда Фелисити Брэдбери сбежала из дома, задержавшись лишь для того, чтобы сделать телефонный звонок и одеться. Соединив впоследствии все детали, Феликс решила, что ее мать, должно быть, увидела горящие фары приближающегося автомобиля и бросилась к нему под проливным дождем, думая, что это Генри. Водитель не успел затормозить и сбил ее. Генри задержало упавшее дерево, которое перегородило дорогу. Когда ему удалось найти объездной путь и добраться до ее дома, он узнал, что прибыл слишком поздно. Полиция не пропустила его на место происшествия.

Он не смог помочь Фелисити, зато помог ее дочери.

Именно Генри восемь лет назад поддержал Феликс, когда она решила, что хочет сделать карьеру.

— Быть корпоративным юристом не так скучно, как может показаться на первый взгляд, — сказал он тогда.

— Думаете, я смогла бы стать юристом? — спросила она, впервые испытав при этой мысли радостное волнение.

— Уверен, что смогла бы, если бы захотела. У тебя светлая голова, Феликс. Тебе придется много учиться и работать, если ты хочешь добиться высот на юридическом поприще.

И она считала, что сделала правильный выбор. Восемь лет назад ей часто приходилось иметь дело с юристами. Они оказались людьми откровенными и заслуживающими доверие, чего она не могла сказать о своем отце.

Он не поддержал ее решение изучать юриспруденцию — скорее всего, потому, что это не было его идеей. Но она должна была в ближайшее время получить десять процентов от крупной суммы, завещанной ей дедом.

— Я говорю нет! — неистово заявил Эдвард Брэдбери-младший. — Я запрещаю!

В те дни она еще испытывала благоговейный трепет перед отцом, но понимала, что это была отличная возможность освободиться от его тирании.