Софи Уэстон - Средиземноморский роман

Сделав несколько шагов к ступеням, чтобы только услышать его голос, отдающий какие-то распоряжения, она схватилась за перила. Люк в безопасности. В безопасности. Облегчение и радость волной захлестнули ее, и она помчалась на голос.

И вдруг остановилась. Что она делает? У нее нет никаких прав встречать его и выражать свою радость. Она не член семьи. Даже не доверенное лицо, как сэр Гораев. Люк приказал не уезжать, но не выдавал лицензии бросаться ему на шею, когда вернется. А именно это она сейчас чуть не сделала, похолодев, подумала Кристина.

Она коснулась пальцами своих губ. «Ты целуешь меня, как влюбленная женщина», — говорил он. Она отрицала. Не желала верить. Но сейчас столкнулась с неопровержимой уликой. Она влюблена в хитрого, лживого, абсолютно недосягаемого принца Холхостана.

— Дьявол, — пробормотала она. — Как можно быть такой глупой?

Она повернулась и побежала в противоположную сторону, вверх по лестнице, в свою комнату. Предстоит еще одна бессонная ночь, подумалось ей.

Даже не пытаясь ложиться в постель, Кристина долго сидела у открытого окна, дрожа в ознобе. Тени бороздили лунный ландшафт. Холодно смотрели звезды.

Когда она влюбилась? В тот первый день, когда захотелось хоть что-то скрыть от него, пусть даже обучение дизайну? Или на пляже, когда они едва не занялись любовью? А может, она влюбилась в него в собственных мечтах?

Кристина задохнулась от стыда и гнева. Сделать его героем фантазий — это еще смехотворней, чем ожидания ее матери. Прости меня, мама. Как я злилась, когда ты бросалась в новый безнадежный роман, считая, что Прекрасный Принц на этот раз прибыл. Сейчас мне это понятно, с раскаянием думала Кристина.

— Я ничуть не лучше, — повторяла она, до боли ударяя кулаком по подоконнику. — Сплошное витание в облаках.

Люк ни к чему не подталкивал ее. По крайней мере не подталкивал влюбляться. Ему просто хотелось затащить ее в постель. Вот и все. Почему он напоследок посоветовал, чтобы она не слишком старалась запомнить, как следует величать его сестру? Это не похоже на предложение долгих отношений, мрачно усовещивала себя Кристина.

Она была настолько поглощена мыслями, что не заметила, как открылась дверь. И даже как повернулась ее голова навстречу силуэту высокого мужчины на фоне освещенного дверного проема. С минуту он рассматривал ее напряженную фигуру у окна. Затем заговорил.

Она едва не выпала из окна от потрясения, когда Люк прошептал:

— Ждешь меня, Кристина?

Она взвилась со стула и повернулась к нему. Люк демонстративным жестом закрыл за собой дверь. Сейчас комната освещалась лишь луной и была наполнена бликами и их громким дыханием.

— Что?.. — начала было Кристина, но голос сорвался.

— Что я здесь делаю? Догадайся.

Ее сердце заколотилось так громко, что он не мог не слышать. Ком стоял в горле. Она отчаянно искала, что бы такое сказать отрезвляющее. Их обоих. Но в голове было пусто.

Он тихо заговорил:

— Последний раз, когда я предложил тебе провести со мной ночь, ты сказала, что я обратился не по адресу.

— Это не так. Я сказала: будь ты даже китайским императором. Но это почти одно и то же, — пробормотала Кристина.

Ночной воздух нес тепло, но она отчаянно дрожала.

— Потому я сейчас и не спрашиваю, — спокойно проговорил Люк.

Двумя огромными шагами он преодолел разделяющее их расстояние. Ожидая, что он подхватит ее на руки, Кристина тревожно вскрикнула, уже отрываясь от земли. Он понес ее на нетронутую постель. В лунном свете его тонкое, изящное лицо смеялось, но с явным усилием. Она закрыла глаза.

— Слишком мелодраматично, — решительно запротестовала она. — Отпусти меня.

— С удовольствием, — галантно подчинился он.

В результате она обнаружила себя распластавшейся на шелковом покрывале. И не успела шевельнуться или даже открыть глаза, как Люк был уже рядом.

— Ты боролась с этим с первой встречи, — проворковал он. — С самого начала. Теперь тебе нечего бояться.

Есть чего, подумала Кристина. Когда чувствуешь, что мужчина хочет того же, что и ты, нужно бояться всего на свете. Неужели я подсознательно поняла это, когда ты угощал меня кофе и рассказывал мне выборочную правду, худшую, чем ложь? Как я была хитроумна! Почему же недостаточно хитроумна, чтобы сбежать?

Потому что и не собиралась сбегать. Ее тело сопротивлялось этому — не говоря уж о сердце.

…Он зацеловал ее до безумия. И проделал это с неспешным, отработанным артистизмом — какой контраст с ее почти неудержимым возбуждением! Где-то между поцелуями он освободил ее от одежды. Но когда она болезненно, почти отчаянно потянулась к нему, он движением руки удержал ее.