Элизабет Хардвик - Герой ее грез

Отец сидел за внушительным дубовым столом, уперев локти в столешницу, обтянутую зеленой кожей. В свои пятьдесят с лишним лет Уинтерс выглядел моложавым мужчиной, его темные волосы лишь на висках были чуть тронуты сединой. Он редко сердился, но сейчас холодными серыми глазами смотрел через комнату на своего рохлеватого сына.

— Пусть брат ответит на твой вопрос, — презрительно бросил он.

Юношеское лицо Нейла покраснело от обиды.

— Я объяснил тебе, что моей ошибки тут нет, потому что…

— Ты сказала: «Поручи ему что-нибудь ответственное», — нетерпеливо бросил отец в сторону дочери. — Мол, пусть покажет, на что способен, — издевательски добавил он. — И что же случилось, когда я в первый раз попробовал претворить этот совет в жизнь? — Он с силой хлопнул руками по кожаной поверхности стола, давая понять этим жестом, что все ясно без лишних слов. — Его просто бесцеремонно выставили за дверь, вот что случилось! Словно какого-то надоедливого коммивояжера! — Он с раздражением покачал головой. — Хуже некуда, Дороти. Мы с тобой оба знаем…

— Давайте все успокоимся и разберемся в ситуации, — мягко прервала Дороти отца и сделала жест рукой, предлагая брату занять место перед столом, за которым восседал глава издательства и семейства Уинтерс.

Расположившись в кожаном кресле в дальнем конце комнаты, Нейл продемонстрировал свою независимость, сохраняя на симпатичном мальчишеском лице возмущенное выражение; волосы у него были темные, как у отца, а мягкая голубизна взгляда напоминала сестрины глаза. Но в данный момент весь облик молодого человека говорил, что в нем живет яростное желание поднять бунт.

Устроившись напротив отца, Дороти лишь вздохнула, видя перед собой две упрямые физиономии. Она испытывала к обоим искреннюю любовь, но не могла не признать, что, несмотря на тридцатилетнюю разницу в возрасте, и тот, и другой часто ведут себя совершенно по-детски.

Ей чисто приходилось выступать в роли третейского судьи, ибо отца выводила из себя юношеская порывистость Нейла, а тот, в свою очередь, считал отца законченным консерватором, который в бизнесе руководствовался правилами марк-твеновских времен.

Что касалось последнего обвинения, Нейл, может быть, был близок к истине, но как хозяин одного из самых известных в стране издательств, которым семья владела более сотни лет, отец, руководствуясь старомодными ценностями, сделал «Уинтерс хаус» именно тем, чем он сегодня являлся. Здесь, на третьем этаже строения, занимаемого компанией, вдали от суеты производственных отделов, размещавшихся на двух нижних этажах, время, казалось, остановило свой бег; даже обстановка в кабинете, как и во всех административных офисах этажа, казалось, сохранилась нетронутой с прошлого века.

Именно это и нравилось отцу. Честно говоря, и Дороти тоже. И лишь двадцатипятилетний Нейл считал, что тут царит дух консерватизма, присущего штатам Новой Англии. Три года назад он окончил Бостонский университет и, обретя уверенность с получением степени бакалавра искусств, был полон новых идей, которые должны били вывести «Уинтерс хаус» на уровень двадцати столетия. Ради этой цели молодой издатель і и юн был все разнести в пух и прах.

Отец отреагировал на его намерения тем, что отвел Нейлу место, где он практически не мог причинить большого вреда: последние два года бедный парень занимался подготовкой и распространением учебников для школ. Именно поэтому Дороти, которая просто не могла видеть, как ее младший брат потихоньку сходит с ума, уговорила отца поручить ему какое-нибудь интересное дело. Потребовалось несколько месяцев терпеливых уговоров, дабы уломать отца, но, судя по тому, что она услышала из разговора двух мужчин, ее попытка не увенчалась успехом.

— Итак, что же все-таки произошло? — мягко обратилась она к брату; Дороти испытывала глубокую привязанность к нему, хотя нередко убеждалась, что по жизненному опыту она старше его не на два года, а на все двадцать лет! Скорее всего, это объяснялось тем, что их мать умерла пятнадцать лет назад, оставив двенадцатилетнюю дочь в роли хозяйки дома. И если речь идет о доверии, которое к ней испытывали отец и брат, то она справлялась со своими обязанностями более чем успешно.

Нейл посмотрел на сестру, и выражение его лица смягчилось.

— Ну, как и велел отец, я отправился встретиться с этим типом Джорданом…

— Зачем ты это сделал, папа! — не могла скрыть досады и даже возмущения Дороти. Автор, которого они знали как Джордана, отличался несговорчивостью и упрямством, и только с ней единственной вел переговоры. Посылать кого-то другого на встречу с ним было не только неэтично, но и просто смешно. Ведь Джордан один из ее авторов, только она и вела с этим человеком все дела… вернее — переписку. — Ты отправил Нейла обсуждать передачу кинокомпании прав на съемку фильма по одной из книг? — с вызовом спросила она.