Элизабет Хардвик - Солнечные дни

— Все, что он должен знать, — это то, что я люблю его!

— Я тоже когда-то думал, что ты любишь меня, — резко сказал Ол. — И что произошло потом?

Макси глубоко вдохнула, стараясь привести сердцебиение в норму. Нельзя опять начинать эту дискуссию. Дискуссию, которая не приведет их никуда.

— Я подумаю, что можно сделать, — сказала она спокойно.

— Я бы на твоем месте не только подумал, — отрезал Ол.

— А если нет, что тогда?

Он уже пошел к двери, но опять повернулся к ней:

— Разве я намекал на что-то такое? Угрожал, шантажировал?

— Из моего опыта общения с тобой я знаю, что так обычно и бывает.

Он уже открыл дверь.

— Послушай, Макси, не пора ли тебе преодолеть свое детское убеждение, что я монстр с двумя головами?

Ей-то казалось, что она его уже преодолела, но, как только она опять увидела Ола Сазерленда, все моментально вернулось назад.

— В какое время лучше навестить бабушку? — Она решила не тратить сил на выяснение отношений.

— Ты имеешь в виду, когда лучше зайти, чтобы не застать дома дедушку? — саркастически заметил Ол. — Ничем не могу тебе помочь. Завтра — суббота. Ты прекрасно понимаешь, что даже твой дедушка не работает в этот день.

— Были времена, когда он работал и по выходным, — отрезала Макси.

— Дорогая моя, ты не забыла, что ему уже семьдесят восемь? Теперь даже он признает необходимость отдыхать время от времени. — Ол помолчал немного и затем добавил: — Кроме того, болезнь бабушки была для него большим ударом, от которого он еще не совсем оправился.

Макси понимала это. Эвелина Сазерленд и Макс Кемпбелл познакомились пятнадцать лет назад, сразу влюбились друг в друга и поженились через месяц после знакомства. Они понимали, что это их последняя любовь, и относились друг к другу трепетно и бережно.

— Так как ни дедушка, ни бабушка тебя уже два года не видели, любое время, которое ты выберешь, будет удобным. Хотя я считаю, что самое удобное время уже прошло!

Макси вспыхнула от его упрека.

— Я до сих пор не могу понять, как ты могла поступить так! — продолжал Ол. — Хорошо, ты решила, что больше не хочешь быть моей женой, но почему ты бросила и дедушку с бабушкой?

— Я никого не бросала!

— Да что ты говоришь! У меня сложилось совсем другое впечатление.

Ей опять захотелось закричать на него, сказать ему все, что она думает о нем, все, что копилось долгие годы, но постаралась взять себя в руки.

— Ол, спасибо, что сообщил мне о состоянии бабушки. Завтра я заеду к ней.

Только бы ей хватило сил перенести встречу с дедушкой!

— Очень вежливо сказано. Будем надеяться, что так оно и будет.

Он помолчал и добавил:

— Ты знаешь, Макси, сегодня за обедом я сказал, что моя жена развелась со мной, потому что хорошо понимала меня. Но ты ведь меня совсем не понимаешь, правда? Например, как ты думаешь, что мне сейчас хочется сделать больше всего на свете?

— Задушить меня! — ответила Макси, не задумываясь.

Он усмехнулся.

— Уложить тебя на эту кровать и любить всю ночь. Жаль, что этому не суждено сбыться…

Макси ошалело смотрела, как он закрывает дверь и исчезает так же внезапно, как и появился.

Как только он ушел, Макси без сил опустилась на кровать. Неужели он говорил это серьезно? Неужели после стольких лет он еще желает ее?

Она ничего не понимала. Она ни в чем не была уверена. Она была в полной растерянности. Все, что имело хоть какое-то отношение к Олу, всегда приводило ее в замешательство.

Но одно она знала точно — встреча с Максом Кемпбеллом, ее дедушкой, человеком таким же властным и высокомерным, как Ол, не будет легкой.

Самочувствие Макси вовсе не улучшилось к тому времени, когда она очутилась перед массивными дверями дедушкиного дома. У нее дрожали колени, ладони покрылись противным липким потом, она нервничала так, будто впервые оказалась тут.

Это импозантное строение из светлого камня само по себе могло вызвать трепет у кого угодно. Его строгая и в то же время величественная архитектура могла бы служить образцом для подражания начинающим архитекторам. Совершенные линии классического стиля вызывали чувство почтения у всех входящих, напоминая о поколениях высокочтимых людей, живших здесь прежде.

Но ведь Макси прожила в этом доме всю первую половину своей жизни, пока в восемнадцать лет не вышла замуж за Ола. Так что было странно и глупо с ее стороны так реагировать на архитектурные красоты этого здания.

Воспоминания о неудачном браке, как ни странно, помогли ей восстановить спокойствие. С какой стати она должна смущаться?! Если кто-то и должен ощущать угрызения совести, то это уж точно не она!