Сандра Джоунс - Поздний цветок

— Мешает одежда, — пробормотала она, когда его губы спустились ниже и принялись ласкать ей шею. Она закинула голову, чтобы ему было удобнее.

Пол нащупал пуговицы на рубашке.

— Уверена? — Прерывисто дыша, он рывком стянул рубашку, швырнул в сторону и, расстегнув пряжку ремня, взялся за молнию джинсов.

Оставшись в трусах, Пол смутился. Трусы у него были дикой расцветки: желтые, с тропическими синими рыбками… Господи, угораздило же его нацепить такое уродство! А вдруг она подумает…

— А у тебя симпатичное белье, — заметила Эбби.

От неожиданности Пол вытаращил глаза и засмеялся. Сколько разных женщин перебывало у него в постели и сколько разных глупостей он выслушал в такой вот момент, но слово «симпатичное» применительно к его нижнему белью прозвучало впервые.

— Душа моя, ну раз эти трусы тебя не шокируют, подожди немного и ты увидишь и мои любимые с синими птицами и алыми розами.

Но все, шутки в сторону. Пол стянул трусы и повернулся к Эбби лицом. Да, это покруче тропических рыбок на желтом фоне! У нее был такой ошарашенный вид, что Полу в первый момент пришло в голову натянуть на них обоих простыню до подбородка, но он передумал. Пусть привыкает! Это ей не азы элементарной биологии на основе цветков и пчелок.

— Эбби?

Ей удалось отвести взгляд от его инструмента в полной боевой готовности и посмотреть ему в лицо.

— Душа моя, обещаю, мы не сделаем ничего такого, что было бы против твоей воли. Только ты должна знать, что я… то есть ты… Черт! Короче, если хочешь, чтобы я ушел, то лучше сразу так и скажи. Потому что еще чуть-чуть — и я за себя не ручаюсь.

Эбби распахнула глаза, и Пол без труда прочел в них все ее страхи. Но увидел в них и желание. Она тянется к нему и в то же время боится себе в этом признаться. Боится всех бабушкиных запретов. Боится полузабытого происшествия в детстве. А может, боится своих ночных кошмаров?

— Эбби, ты же знаешь, что сейчас случится? То есть представляешь, как это происходит. Как говорится, — знакома с техникой дела.

Она кивнула, неотрывно глядя Полу в глаза. Видно, боится отвести взгляд из страха увидеть все остальное. И его захлестнула волна нежности. Это сочетание щемящей нежности и сексуального возбуждения было для него внове.

— Знаешь, а ведь я, можно сказать, тоже девственник, — улыбнулся он. — Во всяком случае, сейчас именно так себя ощущаю.

Эбби посмотрела через его плечо на другую стену и увидела в зеркале загорелую спину, плечи, мощные ноги, покрытые темными волосками. Ступни у него были узкие, а подъем высокий. Мама бы сказала, что это признак породы или еще чего-нибудь…

Эбби с интересом изучала в зеркале и свое отражение, по крайней мере видимые части. Две веснушчатые ноги с тонкими лодыжками и острыми коленками в синяках… А из-за широкой загорелой спины выглядывает голое плечо, розовое от возбуждения веснушчатое лицо и копна спутанных, выгоревших на солнце волос.

Боже праведный! Она в отеле, голышом, в постели с мужчиной, которого знает меньше недели и вот-вот займется с ним любовью! Да, это она, Эбби Морган. И если раньше она лишь подозревала, что у нее мозги набекрень, то теперь никаких сомнений на этот счет у нее не осталось.

— Я знаю, как это делается… То есть, конечно, не все, но по крайней мере позу миссионера. И еще знаю, что первый раз будет больно, но ведь это еще никого не останавливало. Все этим занимаются… Значит, все не так страшно.

Она говорила с запинкой и так смущалась, что у Пола сердце разрывалось от сочувствия.

— Послушай, солнышко, что я тебе скажу. Придется мне восполнить твое не слишком разностороннее образование. Так называемая поза миссионера имеет свои достоинства, но для первого раза… Короче, есть разные теории относительно того, как это лучше сделать.

— Но ведь ты все знаешь? — Она лежала, наполовину прикрытая его телом, положив ему руки на плечи.

— Нет, не все. Эбби, я не строю из себя девственника, но пойми… Я впервые испытываю такие чертовски нежные чувства, а это меняет все дело. Я хочу доставить тебе такое наслаждение, чтобы ты поняла, почему вокруг этого самого дела столько много шума.

И чтобы ты хотела меня снова и снова, добавил он про себя. Пока мы не состаримся и сможем ласкать друг друга только руками и делиться теплом сладостных воспоминаний.

Он хотел, чтобы отсчет их воспоминаний начался с сегодняшнего дня. А еще больше хотел просто любить ее — сейчас, сию минуту и до тех пор, пока у них обоих не останется сил встать с кровати. А потом, набравшись сил, любить ее снова.