Уинифред Леннокс: Неужели это я?

Дорогой и в кафе Марго подробно пересказывала пьесу и все, что требует от нее режиссер, сетовала на проблемы с ролью. Филипп внимательно слушал, старался вникнуть. Потом, сидя в темном зале, смотрел на сцену и мысленно прикидывал, как зазвучат с нее его диалоги.

Марго в новой пьесе ему не понравилась, и Филипп прямо сказал ей об этом, когда они снова вернулись в ее квартирку после репетиции. Но виновата была, по его мнению, не столько Марго, сколько пьеса — вялая, худосочная, ей там и играть нечего, с ее-то темпераментом!

— Вот у меня будет пьеса! — похвастался он.

И принялся читать. Марго от души хохотала.

Казалось, будто Филипп просто подглядел вчерашнюю ситуацию, только у героини был совсем другой характер, чем у Марго. Очень любопытный. Марго бы с ним справилась. И вообще, всю сцену они бы с Андрэ сыграли за милую душу.

Чем громче смеялась Марго, тем больше вдохновлялся Филипп. Он уже импровизировал и чувствовал, что все это тоже нужно записать.

— Ну как, будешь играть? — спросил он, наконец иссякнув.

— Спрашиваешь! Конечно, буду! Ты гений! — И она принялась его тормошить, осыпая короткими торопливыми поцелуями.

Эти шаловливые поцелуи мгновенно раззадорили Филиппа, он принялся ловить Марго, та уворачивалась, и оба со смехом носились по квартире, пока наконец Филипп не завладел-таки своей добычей.

Марго в который раз убедилась, что Андрэ как любовник куда лучше, зато с Филиппом веселее.

— Недельки полторы я поработаю, — потягиваясь, говорил Филипп, — а потом почитаю. Это все пока наброски. Не обидишься, если буду работать у себя? А ты приезжай ко мне в гости.

— Ты всерьез, что ли, с женой развелся? — полюбопытствовала Маргарита.

— Всерьез, — кивнул Филипп. Ему хотелось, чтобы Марго оценила, на какие жертвы он идет ради нее, сколько женщин за него держится! — Я же обещал тебе, что ты никогда в жизни ее больше не увидишь, так и будет, — веско добавил Филипп, слегка выпятив подбородок, чтобы придать своим словам еще больше значимости.

— А когда ты напишешь свою пьесу? — спросила Марго. — К следующему сезону?

Филипп задумался, стал прикидывать.

— Знаешь, если хорошо пойдет, то, может, к весне и закончу.

— А мадемуазель Тампл позвони заранее, чтобы она подыскала нам режиссера. Надеюсь, с ней ты не поссорился?

Филипп неопределенно хмыкнул.

— Если поссорился, немедленно помирись, — энергично распорядилась Марго, — ты же знаешь, что я ей симпатизирую. А мы с Андрэ... Ты видел Андрэ сегодня, как он тебе?

— Отличный парень, — одобрил Филипп.

— И я так думаю. Так вот, мы с Андрэ ее бы сыграли. Представляешь? Прийти в театр со своей пьесой, здорово, а? Только свяжись заранее с мадемуазель Тампл.

Филипп задумался: стоит ли привлекать Санди? Она мигом догадается, что пьеса о ней — двойная жизнь, цинизм, коварство. Может обидеться, подстроить Марго какую-нибудь каверзу. С другой стороны, если возьмется, то никто лучше нее не подберет режиссера. Так что стоит рискнуть.

— Да, наверное, позвоню заранее, — наконец согласился Филипп. — Может, даже через недельку и позвоню. Прощупаю почву.

Утром Марго ушла на очередную репетицию, а Филипп отправился к себе. Посреди комнаты по-прежнему валялась сумка, по-прежнему вокруг был порядок, а на столе пуховым покрывалом лежала пыль, но ничего похожего на тоску он не почувствовал. Наоборот, с наслаждением избавился от надоевшего костюма, надел просторную домашнюю рубашку, свои замечательные тапочки, наварил целый кофейник ароматного крепчайшего кофе и поставил его рядом с пачкой сигарет на стол, который столько времени простоял сиротой. Бережно вытерев пыль со старушки-подружки, Филипп обмахнул бумаги, книги и, задымив «голуазом»,

принялся торопливо стучать, поглядывая в окно, где так же торопливо стучал осенний дождь. Ему было хорошо, уютно. Ему работалось.

— Надо будет позвонить, Санди, — бормотал он, — непременно позвонить.

Дни Санди были похожи на пестрые осенние листья. Или на рубище из всевозможных заплат, кому какое сравнение больше нравится, улыбалась она про себя. Телефонные звонки, встречи, посетители, а она иголка, сшивающая чужие судьбы. Вот и на судьбе Филиппа сделала несколько стежков. Если он опомнится, бросит валять дурака, то наверняка напишет еще много интересного.

Невольно Санди частенько вспоминала о нем. Как он там? По-прежнему суетится? Она не хотела его обижать, а он все-таки обиделся. И, по своему обыкновению, хотел обидеть и ее, но не получилось. Все к лучшему. Лишь бы работал.