Уинифред Леннокс: Неужели это я?

— Ну что, молодежь, воркуем? — Мэтр положил руку на плечо Маргариты. — Какова, а? Красавица! И наше с тобой творение, Филипп! Видал, на что мы способны?

Они выпили за будущие успехи. Мэтр собирался сказать что-то еще, но хорошенькая брюнетка подхватила его под руку и увлекла за собой. Марго встрепенулась: непременно нужно сегодня переговорить с Треньяном, закрепить свои позиции, прощупать почву.

Филипп опять потянулся к ней, и она не отстранилась, тихо заговорщицки шепнув:

— В понедельник! Буду ждать на репетиции. Увидишь мою новую работу, мне так нужна твоя трезвая голова!

— Трезвой не будет, Марго, ты окончательно вскружила мою бедную голову!

Подлетела гурьба актеров, они собирались продолжить веселье где-нибудь на Монпарнасе, звали Филиппа, Марго. Филипп отказался и тут же стал прощаться, не сомневаясь, что Марго уйдет вместе с ним. Но она с готовностью приняла приглашение.

Филиппу пришлось уйти одному, чем он был крайне раздосадован. И он вспомнил о Санди с еще большей злостью, внезапно поняв, что именно сейчас и наступило время развязать унизительный узел, который так мешал ему жить. Он вышел на улицу и остановил такси.

Чуть позже Марго вместе с веселой компанией двинулась к выходу. Ее остановил Треньян, нежно взяв за руку.

— Я провожу тебя, девочка?

— Буду счастлива, мэтр, — ответила Марго совершенно искренне, и они вышли вместе.

Целый день Санди проторчала в офисе, разговаривая по телефону, отправляя факсы, покупая и продавая авторские права для издательств, беседуя с молодыми и не очень авторами, занося новые данные в компьютер.

Но сегодня рутинная работа казалась ей необыкновенно важной: вместе с ней все эти люди делали шаг к удивительному сияющему океану любви, который был рядом, который обнимал каждого, и нужно было только научиться его чувствовать. И она была счастлива за всех, потому что любовь омывала и прыщавого юнца с оттопыренными ушами, который написал сто страниц чуши, и лысого усталого директора, и подтянутую суровую пожилую даму, пишущую детективы. Все были любимы, все были дороги и драгоценны в этом мире. И каждому была дана удивительная возможность любить. Любить безоглядно, бескорыстно и счастливо.

Как ни странно, в этот день никто не отяготил ее лишней мелочной просьбой, никто не спорил по пустякам, отстаивая свою мелкую амбициозную правоту. Ее собеседники словно проникались исходящим от Санди мудрым покоем и вместе с ней берегли его. Не расплескав, Санди донесла его до дома. И дома опять поблагодарила Поля за несказанное счастье.

Она ни о чем не спросила его, не условилась о новой встрече и все-таки была спокойна и радостна. Всем своим существом доверилась она Полю, во всем положилась на него, согласилась со всеми его решениями. Ничто, исходящее от него, не могло быть для нее плохо. Что бы он ни делал, как бы ни поступал, Санди была готова следовать за ним, слушать, слушаться и осуществлять.

Она открывала в себе какую-то совершенно неведомую ей благодатную женскую природу — терпеливую, вникающую, готовую к сотрудничеству, потому что совсем по-другому ощущала теперь и себя. Она принадлежала Полю и была любима, вся целиком, душевно и телесно, до последней клеточки. И этой удивительной уверенности не могло ее лишить уже ничего — что бы ни случилось, что бы ни произошло.

Только теперь Санди понимала, как не любили они друг друга с Филиппом, как эгоистично занимались собой. Она не сомневалась, что сумеет все ему объяснить и он поймет правильно. Пусть не сразу, но поймет. Она ждала, что Филипп позвонит, сама несколько раз звонила ему, но так и не дозвонилась. А ей хотелось встретиться с ним в кафе, поговорить. На безмятежной глади теперешнего существования Санди эта недоговоренность была единственным пятном.

Она с удовольствием улеглась в постель, наслаждаясь покоем, взяла томик Верлена, сегодня ей хотелось его певучих пронзительных стихов. Внезапно она услышала звук отворяемой Двери: Филипп приехал, и приехал без звонка. Странно. Обычно он ее предупреждал, интересовался, совпадают ли их планы на вечер.

Санди стала искать халат. Они поговорят в гостиной, ей совсем не хотелось, чтобы он входил к ней в спальню. Но она не успела — Филипп вошел и уселся на кровать. Он явно посетил очередное торжество.

Заметив укоряющий взгляд Санди, Филипп завелся с пол-оборота:

— Ты! Ты! Я знаю, что ты любовница Кремера!