Мэгги Робинсон: Полночная любовница

— Что вы знаете о добродетельных мужчинах, милорд? — Она убрала дрожащими пальцами непослушную прядь и подколола ее шпилькой. Не годится и дальше искушать Кона. Или себя. О чем она только думала, когда решила прийти сюда?

— Я знавал нескольких. Однако не уверен, что твой брат вписывается в эту категорию. Приятный, серьезный молодой человек при определенных обстоятельствах. Студент богословского факультета, не так ли? Но с другой стороны, боюсь, его теперешние пороки делают юношу неподходящим для избранной профессии. Помимо всего прочего, он еще и настолько бесчестен, что отправляет вместо себя сестру. Твое письмо было вполне впечатляющим. Ради него ты готова пойти на многое, но я не понимаю, почему должен простить его долг. — Кон сложил на груди руки и наклонился вперед. — Убеди меня.

Пропади он пропадом. Хочет заставить ее умолять. Они оба знают, чем это закончится.

— Он понятия не имеет, что я здесь. Он ни о чем не догадывается, — быстро проговорила Лоретта и отступила назад.

Кон снова придвинулся к ней, своим теплым, пропитанным бренди дыханием рассылая трепет по ее позвоночнику. Она повалилась назад, в кожаное кресло. Немногим лучше. Что ж, по крайней мере, она не упадет как дура к его ногам.

Лоретта прикрыла глаза, вспоминая себя в такой позе. Голова Кона откинута назад, пальцы запутались в ее волосах. Как давно это было…

Она подняла глаза. Судя по морщинке на щеке, ее неуклюжесть позабавила его.

— Он не поблагодарит тебя за вмешательство.

— Я не вмешиваюсь! Мой брат слишком юн, чтобы пасть жертвой твоих гнусных махинаций.

Кон вскинул черную изогнутую бровь.

— Какой мелодраматичный выбор слов! Он не так уж и юн, как ты знаешь. Гораздо старше, чем была ты, когда старалась быть такой уверенной в себе. И, называя меня гнусным, ты вредишь самой себе, Лоретта. Я ведь могу оскорбиться и отказаться сотрудничать. Возможно, я слишком добродетелен, чтобы отговаривать его от азартных игр, которые он едва ли может себе позволить. Но я получу свое. — Он наклонился вперед, положив ладони на подлокотники кресла Лоретты. Глаза его были темными, непроницаемыми, но намерения ясны.

Лоретта почувствовала, что краснеет, и откинулась на спинку кресла. Она заставила себя сохранять спокойствие. Давя на нее таким образом, Кон ее не напугает.

Она чуть-чуть приподняла подбородок:

— Он не может… то есть я хочу сказать, в настоящее время мы стеснены в средствах. Наш опекун… — Она замолчала, потому что никогда не умела убедительно врать. Зато прекрасно научилась хранить тайны.

Кон резко оставил ее и вернулся к своему столу. Лоретта наблюдала за ним: он плеснул бренди в хрустальный стакан и оставил его нетронутым.

— Чего ты хочешь, Лоретта? — спросил он бархатным голосом. — Чтобы я порвал расписки твоего брата и в следующий раз, когда мы встретимся, сделал бы вид, что не знаю его?

— Да, — дерзко отозвалась Лоретта. — Сумма, которую он должен, для тебя наверняка пустяк. А его общество скучно. Даже если этим ты сейчас оскорбишь его чувства, в конечном итоге это будет только ему на пользу. Однажды он это поймет. — Она оглядела комнату, обставленную с изяществом и роскошью. Медные ручки блестят в свете свечей. Толстый персидский ковер лежит под потертыми подошвами ее туфель. Кабинет лорда Коновера — это логово мужчины изысканного вкуса, от дешевых меблированных комнат, в которых обитает Чарли, он отличается как небо от земли.

Лоретта стиснула руки, ожидая следующих слов Кона.

На его лице промелькнул слабый след улыбки.

— Ты приписываешь мне то, чего нет. Я не настолько благороден и, несмотря на то, что ты тут видишь, не настолько богат, чтобы простить долг такого размера. Нам всем нужны наличные, чтобы пускать пыль в глаза. И исполнять обязательства.

Лоретта точно знала, чего ему стоило его обязательство перед ней, и придержала язык.

Кон откинулся на спинку кресла — само воплощение уверенности.

— Если я не могу получить деньги, то должен иметь что-то взамен. Думаю, ты знаешь, что доставит мне удовольствие.

Лоретта кивнула. Ей это тоже доставит удовольствие, да простит ее Бог. Ее голос не дрогнул.

— Когда, Кон?

Он взял свой стакан и осушил его.

— Сейчас. Признаться, я не могу дождаться, когда снова заполучу тебя в свою постель.

Лоретта напрягла память. За время их короткой любовной связи постель была весьма редким атрибутом их встреч. Предаться с ним любви в постели… да, в этом есть определенная прелесть новизны. Однако она не готова; баночка с губками все еще надежно спрятана в ее маленьком сундуке в комнатах брата. А она все-таки надеялась, что вечер не закончится таким образом. Но у нее только что закончились месячные, так что она наверняка в безопасности.