Инид Джохансон: С тобой навсегда

На старой фотографии радостно взирала на мир девчонка со смеющимися глазами и сияющей открытой улыбкой. Зеркальное отражение, которое Клодия сейчас внимательно изучала, выглядело совсем по-иному. Женщина, отражающаяся в зеркале, была старше, мудрее, с некоторой долей цинизма во взгляде, внешне спокойная, с волевой линией рта. О такую ноги не вытрешь.

Теперь ей двадцать четыре. Всего лишь. Но чувствует она себя гораздо старше. И выглядит тоже. Увы.

Между прочим, Бренту Ситону, когда они впервые встретились, тоже было двадцать четыре.

Есть и еще одно отличие: женщина в зеркале была почти полным банкротом, хохотушка на фотографии — богатой наследницей.

Это и сделало ее приманкой.

Клодия вспомнила с абсолютной, и до сих пор мучительной ясностью, как более шести лет назад впервые ошеломленно осознала эту истину.

Глаза ей открыла Хелен.

Мачеха сидела на краю постели в розовых трусиках и таком же бюстгальтере, полная ярости и все же почему-то вызывающая жалость.

— Ты знаешь, что осмелился сказать этот слизняк, Брент Ситон? — Хелен схватила Клодию за руку и крепко стиснула ее. — Просто поверить не могу! Он сказал — ты только представь! — нечего мне дуться, что он проводит время с тобой. Дуться! Очень остроумно! Как будто меня интересует такое ничтожество, как он! Как будто у меня могут быть какие-то тайные делишки с нищим бродягой, когда я замужем за таким милым, чудесным человеком, как твой отец! Но суть-то в том, дорогая… — Хелен наконец отпустила руку Клодии, потянулась за розовым атласным халатом и завернулась в него. — Этот негодяй заявил, что волочится за тобой только потому, что ты без пяти минут наследница. Да-да, так и сказал! Представляешь? Будто бы ты согласилась выйти за него замуж, и теперь он сможет жить, как мечтал, ведь не захочет же Гай оттолкнуть любимую дочь. Надеюсь, дорогая, ты не позволила ему зайти слишком далеко, не влюбилась в него по-настоящему или что-нибудь такое…

Клодия закрыла глаза, пытаясь унять сердечную боль, нахлынувшую при этом воспоминании.

Тогда ей хотелось закричать, что это неправда, что Брент любит ее, что его не интересует богатство ее отца, пансионат, земля и тому подобная ерунда. Но она никогда не лгала себе. И потому ей сразу вспомнился первый разговор с Брентом. Тогда она не придала кое-чему значения, но теперь…

Через семь часов после знакомства с Брентом Клодия оказалась за оранжереей у старого снятого с колес трейлера, который обитатели «Фартингс-Холла» почему-то называли меж собой «караваном». На ней были очень короткие шорты и лучшая майка. Белый цвет потрясающе оттенял длинные красивые ноги и подчеркивал медово-золотистый загар, который она уже ухитрилась приобрести.

Сердце Клодии бешено стучало, когда она приблизилась к открытой двери «каравана». Ну и что тут такого, строго одернула она себя. У нее, как у хозяйской дочери, есть великолепный предлог прийти сюда.

Клодия слышала, как Брент расхаживает внутри «каравана», тихонько что-то насвистывая, и уже собралась было постучать или позвать его, как он сам появился в дверном проеме — все в тех же коротко обрезанных сильно потертых джинсах, с переброшенным через плечо полотенцем. Вместо рабочих ботинок на нем были теперь поношенные кроссовки.

— Еще раз привет. — И он улыбнулся такой улыбкой…

У Клодии перехватило дыхание. Несколько секунд она стояла в оцепенении, чувствуя, как пылает лицо, и отчаянно надеясь, что Брент припишет это ярким солнечным бликам, отражаемым стеклянной крышей оранжереи.

— Я…

Она растерялась. Ей хотелось просто смотреть на него, обмирать от потрясающей сексуальной улыбки, от которой у нее подгибались колени. Клодия с трудом взяла себя в руки и выпрямилась, гордо вскинув голову. Взгляд Брента тут же нагло остановился на ее груди. Густые темные ресницы скрывали выражение глаз.

И, вконец смущенная, Клодия забормотала быстро и сбивчиво:

— Я хотела узнать… У вас тут все есть? «Караваном» не пользовались уже много лет, с тех пор как…

— Все прекрасно. Ваша замечательная экономка — Эми, кажется? — принесла мне стопку постельного белья, полотенца и всякие кухонные принадлежности. Здесь теперь, можно сказать, настоящий рай.

Толчком ноги закрыв дверь трейлера, Брент вприпрыжку сбежал по ступеням. Клодия проглотила горький вздох разочарования. Не повезло. Она-то надеялась, что ее пригласят войти. Но сказанное Брентом было куда лучше того, на что она рассчитывала. А сказал он следующее: