Одри Хэсли - Близко к сердцу

— Прошу тебя, перестань! — взмолилась Эстелл, перекладывая покупки в сумку.

— Не сдавайтесь! Когда зайдете в следующий раз, расскажете мне, почему игроки надевают скафандры, — шепнула девушка Стивену и игриво подмигнула, в ответ на что он подчеркнуто возмущенно пригрозил вызвать менеджера.

— А в самом деле, — задумчиво произнесла Эстелл, когда они сели в машину, — почему американские фут…

— Сегодня ты готовишь ужин… — угрожающе начал он.

— Ну уж нет. У тебя это получается гораздо лучше, — призналась Эстелл без тени стыда.

— Так что ты хотела спросить про игроков в американский футбол? — вспомнил он, заводя машину.

— При упоминании об ужине все мысли неожиданно вылетели у меня из головы.

— Ну что ж, а у меня нет. Мы говорили о Шоне. Твоя язвительность совершенно неоправданна. Я только хотел сказать, что, когда я видел его в последний раз, он уже начал посещать медицинскую школу, но все еще больше интересовался регби, чем женщинами… Черт возьми, почему я так подробно объясняю тебе все это?

— Действительно, почему? — тихо переспросила Эстелл.

— Надеюсь, не под влиянием «жеманной скромницы»? — с беспокойством поинтересовался он.

— Разумеется нет! — с возмущением воскликнула Эстелл.

— Рад это слышать! — сказал Стивен, беря ее руку и поднося к губам. — Она исчезла навсегда?

— Да! — подтвердила Эстелл, тронутая его неожиданным ласковым жестом. — Интересно, как Шон узнал, что ты здесь? — спросила она, отчаянно пытаясь переменить тему разговора.

— Мне тоже это интересно… Эстелл, ты не против того, чтобы пойти к нему завтра, правда?

— Конечно нет! Почему ты спрашиваешь об этом?

— Тебе, кажется, было немного не по себе, — сказал он, искоса взглянув на нее. — Хотя, если подумать, это началось до того, как мы встретили Шона. Почему ты так не хочешь говорить о своих планах на будущее?

— Я вовсе не избегаю разговоров об этом! — воскликнула она, и сердце у нее упало. — Просто мне особенно нечего сказать. Я только предупредила новых хозяев, чтобы они искали мне замену. И думаю, что к открытию магазина они ее найдут.

— И это тебя беспокоит? — спросил он, останавливая машину перед домом.

— Мне нужно где-то работать до начала занятий, а найти место не так-то легко, — печально призналась она. — Было бы гораздо проще, если бы я осталась еще на несколько месяцев в магазине… из-за мамы и Джона.

— Ты помогаешь им деньгами? — спросил он ошеломленно, когда они вошли в дом.

Эстелл, смеясь, покачала головой.

— О нет! Одна из трудностей моего общения с Джоном заключалась в том, что он достаточно обеспеченный человек. Не такой сказочно богатый, как Вентворты, но…

— Прости, что строю догадки, — прошептал он, протягивая руку и привлекая ее к себе, — но этот отвратительный капиталист нуждается в деньгах, чтобы выпутаться из затруднительного положения! Ты это хотела сказать? — улыбнулся он, отпуская ее и снимая пальто.

— Я… я опять потеряла нить размышлений, — проговорила Эстелл осевшим голосом. Мысль о том, что у них осталось очень мало времени, словно колокол гремела в ней. — Ах да, деньги Джона! Не то чтобы он сорит ими, но он очень щедр… и поначалу меня это возмущало! Мы привыкли жить на зарплату отца и никогда не сидели без денег, хотя на праздники, поездки или развлечения приходилось копить. Учась в университете, я мыла полы, но не позволяла Джону помогать мне, когда испытывала нужду, а это было почти всегда.

— Мне кажется, я могу тебя понять, — усмехнулся Стивен, внося покупки на кухню. — Но какое отношение это имеет к твоему уходу из магазина?

— Меня не покидает неприятное чувство, что, как только я останусь без работы, эта заботливая парочка постарается вытравить во мне память обо всем, что я совершила самостоятельно.

— А это плохо? — спросил он, разворачивая и разглядывая бифштексы.

Эстелл положила несколько картофелин в дуршлаг и собиралась их помыть, но, услышав слова, произнесенные с ноткой осуждения, подняла глаза на Стивена и вздрогнула. Несмотря на то, что она любит его до безумия, ошеломленно подумала она, ей часто не удается проследить ход его мыслей.

— Может быть, и нет, — пробормотала Эстелл, с неоправданным рвением чистя картошку. — Но я не ребенок и не хочу, чтобы со мной так обращались!

— Да, ты не ребенок, — согласился он, — но осмелюсь заметить, что твои мать и отчим наверняка догадываются об этом.

— И что из этого следует? — с жаром воскликнула Эстелл. Отрицательные эмоции, подспудно накапливавшиеся в ней, неожиданно вылились в агрессивность.