Вера Копейко - Давай закажем хеппи-энд

— Я не люблю компанию мадонн.

Он засмеялся.

— Я тоже. Я люблю живых женщин.

Она оценила откровенность его шутки — его пристрастия легко читались по облику и манере держаться.

Внезапно Ирина отложила вилку и ее щеки покрылись яркой краской.

Вот это да! Почему ей это не пришло в голову сразу? В тот самый миг, когда голос Андрея раздался в трубке в первый вечер после ее приезда из Лондона?

Сердце зашлось, замерло, потом понеслось вскачь. Она вскочила со стула и зачем-то пошла в комнату. Проверить часы? Кухонная кукушка всегда врала. Она хотела убедиться, что сейчас самый тревожный час ночи? Может быть, потому, что до третьих петухов остается совсем мало и вся нечистая сила собирается вместе, желая успеть развлечься по полной программе? Она чуть не простонала — какая чушь лезет в голову.

Но она лезла. А что, что такое было на тех дисках, которые она привезла? Неужели нельзя продублировать информацию и неужели девушка Оля не могла послать ее другим рейсом? Передать, наконец, по электронной почте? По факсу? Значит ли это, что на тех дисках было нечто, позволяющее кого-то в чем-то уличить? И вовсе не право первой ночи волновало Андрея, а содержание дисков?

Она ткнула пальцем в пульт управления, впуская в комнату чужую жизнь. На экране телевизора показались два нагих тела, сплетенные в экстазе…

Она знала, что было на тех дисках.

В тот же миг в дверь позвонили. Выпрямившись как струна на негнущихся ногах Ирина подошла к двери. Он почувствовал ее близость и тихо сказал:

— Это я.

Дрожь пробежала по телу, ох как бы ей хотелось, чтобы эти слова были сказаны совершенно в другой обстановке, когда она ждала бы его. Ради него самого.

Она сняла цепочку, отодвинула засов стальной двери, которая должна была предохранять ее от всех страхов и тревог жизни, и впустила их сама, своей рукой, в свою жизнь. Вместе с ним.

Он вошел, улыбка, которая тронула губы еще за дверью, пропала, смылась, когда он увидел ее лицо.

— Что-то случилось, Ирина?

— Да… — выдохнула она, отступая на шаг, потому что не была уверена, как поведет себя с ним сейчас. — Я знаю, что было на тех дисках.

— Знаете? — Его брови взлетели высоко, казалось, они хотели догнать отбежавшие назад коротко остриженные волосы.

— Там была порнуха!

Секунду он молчал.

— Вы правы. — Печально покачал головой. — Но я вас не виню.

— Меня? Вы? — Она чуть не задохнулась. — Да перестаньте наконец! — Она фурией влетела в гостиную. Он счел, что это приглашение, и вошел за ней следом. — Вы со своей Ольгой меня подставили! Я с ужасом думаю, если бы на таможне…

— Я тоже, — кивнул он. — Вам было бы трудно отвертеться. Вы рисковали. Ваш сын… Ваш бизнес… Ох, Ирина…

Она уставилась на него.

— Вы что же, явились сюда меня учить?

— Нет, что вы, это вы педагог. Не я.

— Да кто вы, черт вас побери?

— Не так громко. — Он приложил ладонь ко рту, призывая ее понизить голос. — Я думаю, у вас довольно тонкие стены.

Она чертыхнулась и опустилась на диван.

— Послушайте, Андрей, а может, и не Андрей…

— Да нет, это не псевдоним. Я на самом деле Андрей. Моя фамилия Малышев. — Он растянул губы, принуждая их к улыбке. — Я знал, что женщины обладают буйной фантазией и способны переживать мифические страхи. Но вы, вы, Ирина! Вот уж не думал. — Он покачал головой. — Вот если бы вы в таком состоянии ехали из Лондона, то вас остановили бы не только на таможне, но и на паспортном контроле. Но, сосредоточьтесь, девушка Ольга никогда не попросила бы вас об одолжении.

— А откуда она знала…

— А вы не обратили внимания, на кого она сослалась?

Ирина лихорадочно вспоминала сцену в фойе отеля.

— На гида. Но ведь гид видела меня полтора раза.

— Этого хватило, тем более, что у нее были все сведения о вас. Она отлично знала, по какому потрясающему прекрасному делу вы были в Лондоне. Вы были победительницей, Ирина. А это особенное состояние.

— Из разряда «победителей не судят»? — Ирина усмехнулась.

— Мне больше нравится переиначенная фраза — победители не судят, — заметил он.

Она посмотрела ему в лицо.

— Андрей, я не хочу играть втемную. Я хочу знать все.

Он поудобнее устроился в мягком кресле, накрытом оранжевым пледом, и посмотрел ей в глаза. Они были настороженные, зеленовато-серые. Красиво вырезанные ноздри маленького носа трепетали. Губы были плотно сжаты.

— Вы узнаете. Все. Даже больше того, что на самом деле хотите узнать, — добавил он низким вибрирующим голосом, а сам уставился на статуэтку на комоде. — «Лучшей актрисе». Я думаю, это про вас. Вы играете свою роль не меньше, чем на «Оскара». Слушайте, у вас как-то очень вкусно пахнет.