Би Джеймс - Ночная мелодия

— Нет! Я знаю, я обещала, но доктор думает, что вред от ревматической лихорадки…

Ее голос набирал силу, он слушал веселую речь, живость которой разительно противоречила серому оттенку ее кожи.

Долго еще после того, как рассказ был окончен, он держал ее в объятьях. Она уснула, он долго глядел на нее, а потом тоже уснул.

Когда он проснулся, был уже день. Он поверил у нее пульс. Сердце билось очень слабо, но все же билось.

Освободившись из ее объятий, он выбрался из укрытия, задержавшись лишь для того, чтобы сориентироваться. Собрал все свои силы и начертил на рыхлом снегу сообщение. Весь потный от усилий, побрел, шатаясь назад, в убежище, к Джой.

Она не проснулась, не пошевелилась, когда он прижал ее к себе. Не очнулся он и когда «Лама», высотный спасательный вертолет, пролетел над ними так низко, что лопасти смели его сообщение. Они не отреагировали, когда первый из команды вертолета достиг убежища. И не услышали ликующий крик:

— Живые! Господи! Живые!

Из четырех взволнованных голосов ему был знаком только один, как и рука, будившая его.

— Джок?

— Я, Дев.

Знакомый голос эхом отозвался в потемках его сознания.

— Я старался согреть ее.

Никто из поисковой команды, и меньше всего Джок Боухеннон, не мог представить, каким образом этот человек спас ее и себя… Тот факт, что эти двое остались живы, сам по себе вызывал изумление.

— Давай ее мне, Дев. Мы забираем вас отсюда.

Но Дев вырывался, одурманенное сознание упорно цеплялось за одну мысль.

— Я должен позаботиться о Джой.

— Ты позаботился, теперь позволь мне.

— Джок? — Пробудилась память, завеса начала подниматься. — Извини, я не знал, что у нее сердце.

Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал. — Джок осторожно высвобождал Джой из обожженных и обмороженных рук. — Теперь я позабочусь о ней.

— Укутай ее потеплее.

— Разумеется, ей холод опасен, — прошептал Джок Боухеннон со слезами на обветренном лице. — Я уверен, моя жена будет спасена.

Вертолет поднялся над горой, а спасательная команда разглядывала сверху жалкое укрытие, выстроенное обожженными руками. Вне всяких сомнений, один из удивительных людей, известных на Аляске как «Летучие мыши Денали», опять совершил фантастический подвиг.

Девлин О'Хара покорил гору. Но судьба напоследок сделала свой ход, внезапно послав сокрушительную бурю на равнину, на час задержавшую последний, отчаянный поиск «Ламы».

Час — это слишком долго, думал Джок Боухеннон, гладя лицо жены. Час — слишком поздно.

— Помогите! Помогите! Мы падаем.

На лбу выступили бисеринки пота, взъерошенные волосы прилипли к затекшей шее. Девлин О'Хара задрожал, мускулы напряглись, искалеченные руки сжались в кулаки:

— Мы разобьемся! Пожар! Мы горим. Нет! — Глаза открылись, стали осмысленными, кошмар воспоминаний заканчивался. Девлин О'Хара смотрел, как в нарождающемся рассвете склон горы исчезает, превращаясь в знакомую с детства спальню.

Отбросив намокшую от пота простыню, не обращая внимания на собственную наготу, он подошел к открытому окну, наблюдая, как на горизонте поднимается солнце.

Пока в доме покой, но его заслуженный отдых будет недолог — семейство О'Хара, Мавис и Киган, приехали со своими замечательными выводками и скоро встанут.

Он не собирался ехать. Вот уже несколько месяцев он вообще ничего не планировал более, чем на день. Тем не менее, в канун назначенного срока он упаковался и распрощался с многочисленными друзьями… и одной знакомой.

И вот теперь он знал, что никакого спасения не было. Красота и трагедия горы сопровождали его, где бы он ни был. Денали жила в его днях и ночах, а Джой умерла.

Девлин устало прикрыл глаза, стараясь все забыть. Ему не следовало сюда приезжать.

— Итак, что ты думаешь обо всем этом? — Прислонившись к старинной раме окна, Валентина О'Хара Кортни смотрела через полированные стекла.

Никто кроме семейства О'Хара не благоговел перед этим домом и прекрасным видом, но для пяти членов семьи, собравшихся на ежегодную встречу, этот дом был фамильной реликвией.

— Мне неважно, что он говорит, я вижу, он нездоров, — заявила она, поворачиваясь к младшей сестре, — и слишком спокоен.

— Вэл, никто не может безболезненно перенести потерю друга, — мягко напомнила Пейшенс. — Пять месяцев — недостаточно большой срок, чтобы утешился такой душевный человек, как Девлин.

— Естественно, он все еще переживает. Но ты думаешь, только в этом все дело? — засомневалась Вэл.