Меллисент Гэмильтон - Дерзкое обольщение

Да, женщины от него, наверное, без ума, со вздохом подумала Дорис. Но со мной у него ничего не получится!

— Как прошла вечеринка? — небрежно спросил Рикардо, выводя ее из раздумий.

— Как нельзя лучше, — с усмешкой ответила она. — Теперь, вероятно, мне полагается поинтересоваться, как вы провели свой день?

— Наш день, — дружелюбно уточнил Рикардо. — Мы же с тобой влюбленные… Разумеется, если тебе это хотя бы чуть‑чуть интересно, я отвечу.

— Я так мало знаю про… тебя, — неохотно призналась Дорис и вздрогнула, потому что он снова поймал ее ладонь. Она хотела возмутиться и вырвать руку, но вовремя сдержалась. Ну, конечно, они же влюбленные!..

— Рикардо, ты ли это? — раздался сзади шелестящий женский голос. — Как я рада видеть тебя! Ты будешь сегодня в клубе?

Дорис обернулась. На нее с интересом смотрела красивая брюнетка в безупречно изысканном платье из черного шелка — судя по стилю, это была работа одного из самых модных кутюрье Австралии.

— Ба, Ирен! — приподнял брови Рикардо. — Ты не знакома с Дорис Адамсон?

— Ирен! — жеманно кивнула брюнетка. — Вы знаете, мисс Адамсон, где‑то я уже видела ваше лицо, но где, не могу припомнить.

— Твоя память тебя не подвела, Ирен, — улыбнулся Рикардо и прижался губами к руке Дорис. — Ты могла видеть это лицо в журналах мод.

Ирен передернула плечом, и глаза ее забегали.

— Адамсон… Адамсон… Скажите, моя дорогая Дорис, вы имеете какое‑нибудь отношение к Теодору Адамсону?

Большая игра началась.

— Имею, — сладко улыбнувшись, сообщила Дорис. — Я его дочь.

Красивое лицо женщины на мгновение дрогнуло.

— Боже! — просияла она. — Как же я сразу вас не признала. История вашего замужества с последующим разводом наделала столько шуму в прессе!

За последнее время Дорис не раз имела дело с подобными стервами вроде этой Ирен и научилась легко расправляться с ними.

— А мне казалось, — простодушно заявила она, — что подобные истории в прессе интересуют лишь неудачников, у которых не сложилась их собственная личная жизнь.

Губы Ирен злобно перекосились, но тут же сложились в медовую улыбку.

— Но это и впраду было удивительно, — прошелестела она. — Свадьба, а через неделю — бракоразводный процесс.

Дорис равнодушно помолчала, глядя в сторону, и собеседнице пришлось продолжить самой:

— Представляю, как тяжело вам пришлось, — с наигранным сочувствием сказала она.

Дорис поднесла к губам бокал и повернулась к Рикардо.

— Не пора ли нам вернуться в ложу, дорогой? — спросила она. — Твоя подруга меня утомила.

Феррери виновато развел руками — дескать, извини, Ирен, но слово моей дамы — закон — и поволок Дорис в сторону зрительного зала.

— Отпусти руку, — прошипела Дорис через пару шагов.

— Улыбайся, дорогая, — пропел Рикардо. — Нам нужна сенсация, а не скандал. Еще две подобные встречи, и ты распугаешь всех моих знакомых.

— Отпусти меня, черт возьми! Не надо меня волочить, как куль с мукой!

К счастью, свет в зале уже погас, и соседи по ложе не могли видеть ее раскрасневшегося лица и горящих от бешенства глаз.

Они сели в кресла. Рикардо по‑прежнему держал ее за руку.

— Тебе не совестно? — прошипела Дорис ему на ухо так, чтобы соседи не услышали.

— Разумеется, нет, дорогая, — прошептал он.

Поднялся занавес, зал разразился аплодисментами, и только это спасло Рикардо от пощечины.

Опера продолжалась, и ее драматический финал, поставивший точку на трагической любви японской девушки к офицеру американских ВМС, был спет с блеском. У Дорис чуть слезы из глаз не брызнули. Волшебная и страшная сила искусства вновь воскресила в памяти страницы ее отношений с Беном: пылкая влюбленность — непонимание — крушение всех надежд.

Ну и вечерок, подумала Дорис. Только зареветь мне еще не хватало!

В фойе дежурили неугомонные репортеры и, как ни пыталась Дорис незаметно проскользнуть мимо, ничего не вышло. Перед ней с камерой на плече вырос телеоператор, а басовитый журналист подставил микрофон и пытался задать мисс Адамсон вопрос.

Феррери отстранил ее и принял огонь на себя. Все, что оставалось Дорис, — поддакивать и улыбаться в нужном месте, а Рикардо шутил, делал двусмысленные намеки, и глаза у репортера с каждой минутой расширялись все больше.

Только в машине Дорис смогла слегка расслабиться, но от ее безмятежности не осталось и следа, когда она обнаружила, что они едут вовсе не в направлении ее дома.

— Куда мы едем?