Робин Доналд - Тропическое безумие

— Аристо должен был гордиться тобой.

— Он и гордился, пока не бросил мне в лицо это обвинение.

— Один альфа-самец ощутил, что его силы убывают, а у другого альфа-самца, его сына, увеличиваются, — с горькой иронией произнесла Иона, сочувственно глядя на Люка. — Ах вы, мужчины!

— Думаю, у женщин такое тоже случается, — холодно возразил Лукас. — Стареющие красавицы порой начинают ненавидеть своих хорошеньких дочерей.

— Даже если такие поступки свойственны людям, это не оправдывает твоего отца. Он должен был верить тебе. — Иона понимала, что этими словами она ничего не добьется, но ей хотелось заставить Люка рассказать все о том, что произошло в их семье.

— Отец был совершенно уверен, что без его поддержки я окажусь на дне. — Голос Люка стал утомленным.

— Он плохо знал тебя.

Люк улыбнулся:

— Зато теперь знает. Я стал бороться с ним — и победил. — Он помолчал. — Теперь отец отлично понимает, что никто не сможет отнять у меня Хлою.

— Он понимает и то, что наш брак — фикция, — подавленно произнесла Иона.

Люк подошел к ней:

— Тогда мы докажем ему и всем остальным, что это неправда, не так ли?

Иона, приподняв голову, взглянула в его сверкнувшие темно-янтарные глаза и ощутила странный холодок в сердце. Она храбро улыбнулась:

— Да, — и позволила Люку привлечь ее к себе.

Властный и глубокий поцелуй Люка вскружил ей голову, завлек в пучину эротических предвкушений.

— Я с радостью женюсь на тебе, — сказал он проникновенно.

Она спросила:

— Помнишь, чем закончился миф? Тесей помирился с Ипполитом, увидев его мертвым.

Отпустив ее, Люк произнес с холодной непреклонностью:

— Этого не произойдет. Если в мифе и есть доля правды, то столь сентиментальная Сцена у смертного ложа вряд ли реальна. А теперь я хочу тебе кое-что сказать. Гражданская церемония состоится утром, перед традиционным празднованием на пляже, и будет чисто формальной. Сегодня днем сюда доставят платья, и ты выберешь то, что тебе понравится.

Иона сочла это разумным. Имевшееся у нее платье годилось для романтической свадьбы на пляже, но не для регистрации брака в мэрии.

— Какая одежда подойдет? — поинтересовалась она.

— Я буду в сером шелковом костюме. — Люк ободряюще улыбнулся ей. — Не волнуйся, ты выглядишь прекрасно, что бы ни надела, а владелец бутика поможет тебе. Праздновать мы будем здесь. Накроем столы в беседке, но если ты предпочитаешь другое место — скажи Моане.

— Я думала, мы устроим праздник на пляже.

— Приехали корреспонденты, — коротко бросил Люк. — Я принял необходимые меры, чтобы они нам не помешали, и заручился поддержкой местных властей, но, возможно, за нами все-таки будут подсматривать. Ты хочешь этого?

— Нет! — воскликнула Иона, ужаснувшись перспективе увидеть вспышки фотокамер папарацци. — Конечно нет.

Люк кивнул:

— У тебя есть какие-нибудь пожелания? Предложения? Может быть, я что-то упустил?

Несмотря на страстный поцелуй, он снова стал холодным и деловым, что заставило Иону напрячься.

— Вроде бы ничего.

— Мне хотелось бы, чтобы мы были откровенны друг с другом, — заметил он.

Но как может она быть до конца откровенной, если Люк не должен знать самого главного — что она любит его?

Он почувствовал ее неуверенность, хотя, к счастью, объяснил ее совсем другой причиной:

— Ты все еще переживаешь за моего отца?

— Боюсь, что да.

Взяв руку Ионы, Люк поднес ее к губам.

— У тебя доброе сердце, — сказал он с удовлетворением. Затем добавил совершенно другим голосом, таким решительным и бескомпромиссным, что Иона вздрогнула: — Отец выбрал свой собственный путь. Возможно, он жалеет об этом, но теперь поздно. Он произнес слишком много резких слов, проявил слишком много злобы и слишком долго пытался сокрушить меня. Примирение исключено. Пусть все остается как прежде.

— Как он проник на пляж?

Люк нахмурился:

— Достаточно легко — сказал привратнику, что его ждут. Я не отдавал распоряжений не впускать его, а мое сходство с ним означало, что он имеет право войти.

— Ты знал, что он следит за тобой?

— Конечно, — безразлично бросил он.

Иона была потрясена: возможно, Аристо Микелакис выяснил, что они с Люком этой ночью занимались любовью.

Люк угадал, о чем она думает:

— Все в порядке. У меня надежные охранники, и никакой возможности узнать, что здесь происходит, нет. Мы не находимся под его постоянным наблюдением. Он следит за мной издалека. Сегодняшнее вторжение — первое и последнее.