Робин Доналд - Тропическое безумие

А если давал?..

Иона стиснула зубы. Она решит эту проблему, когда столкнется с ней. Прежде надо все выяснить.

Поздно вечером она в конце концов дозвонилась до Люка.

— В чем дело? — спросил он с тревогой. — Что-то случилось?

— Мне надо видеть тебя, — заявила Иона.

— Я буду через десять минут.

Положив телефонную трубку, Иона взглянула на занавески, которые колыхал морской ветерок, и с отчаянием подумала: «Он, наверное, решил, что я сошла с ума. А это интервью в журнале лишь ухудшит его отношения с отцом».

Но он уже едет сюда.

Ей не пришло в голову надеть на себя какую-нибудь приличную одежду. Иона подумала об этом лишь тогда, когда Люк бесшумно вошел в комнату — большой, смуглый, волнующий. Только теперь она сообразила, что на ней — видавшая виды пижама.

Он холодно поинтересовался:

— Хочешь меня соблазнить?

Но глаза его при этом блеснули, и глубокая чувственная нотка прозвучала в голосе. Иона внезапно ощутила облегчение.

— Нет, — с трудом выдавила она и указала на открытый журнал, лежавший на кровати. — Прочитай это.

Черные брови мужчины сдвинулись. Люк взял журнал, взглянул на обложку и удивленно посмотрел на Иону:

— Откуда ты его взяла?

— Не имеет значения, — спокойно сказала она. — Пожалуйста, прочитай.

Нахмурившись, Люк внимательно всмотрелся в фото, затем бросил журнал на пол.

— Полагаю, ты хочешь знать, были ли мы любовниками.

— Не совсем так. — Она внутренне сжалась, словно ожидая удара. — Я хочу знать, имеет ли она право намекать на возможный брак между вами.

— Нет.

Всего одно слово, такое простое, короткое — но такое важное. Глаза их встретились. Иона чисто инстинктивно поняла, что Люк говорит правду.

— Прекрасно, — вздохнула она.

— Это все, что ты хотела выяснить? — спросил Люк.

— Да.

— Я не знаю, почему Сьюзен так сказала — и сказала ли. Журналисты умеют искажать факты. Но Сьюзен в самом начале нашего романа заявила мне, что замужество не входит в ее планы. Кстати, пока мы были любовниками, она совсем не интересовалась Хлоей.

Иона почувствовала, будто ей нанесли удар в самое сердце, но, взяв себя в руки, она произнесла:

— Продолжай.

— Я прекратил нашу любовную связь, когда обнаружил, что отец хочет забрать у меня Хлою. Это произошло как раз накануне нашего приезда в Новую Зеландию.

— Ты любил ее? — Иона тут же пожалела о сказанном. Любовь не входит в их соглашение, она не имеет права задавать Люку подобные вопросы.

Он пожал плечами:

— Нет. — Помедлив, добавил с горькой иронией: — Это был очень удобный роман для нас обоих. Но интересы Хлои — превыше всего.

— Конечно.

С ноткой раздражения Люк произнес:

— Ты забыла, что меня воспитывали как главу семьи, который должен заботиться обо всех родных и близких. Я должен был вести себя так, как мой отец, а до этого — его отец.

— Но не повторять того, что сделал Аристо, — вспыхнув от гнева, заявила Иона. — Он разрушил семью, потому что не поверил тебе. Он отверг тебя.

На лице Люка отразилась усталость.

— Сейчас он меня нисколько не интересует. Пока не затрагивает интересы Хлои… И твои, — сурово заключил он.

— Я все еще испытываю к нему жалость, — заметила молодая женщина. — Но не настолько сильную, чтобы запрещать тебе сражаться с ним.

— До победы. А теперь скажи, почему для тебя так важно знать, что я не собирался жениться на Сьюзен?

Иона не смела признаться, что любит его. Люк ждал, но она продолжала молчать, и он выжидательно приподнял брови:

— Хорошо. Тогда объясни, почему ты выбрала меня в любовники полтора года назад?

Слабая искра надежды вспыхнула в ее сердце. Иона прерывисто вдохнула воздух, а затем с безрассудством, которое испугало ее саму, рискнула всем:

— Ты был таким уверенным, сильным… таким живым. Сначала именно это привлекло меня. А когда ты подчеркнул, что наша связь не более чем курортный роман, всего лишь развлечение, удовольствие и замечательный секс, я подумала, что это хорошо. Мне необходимо было исцелиться.

Люк не шевелился. Он был похож на статую. Когда он заговорил, сердце Ионы подпрыгнуло.

— Я был дураком.

— Нет, это я была дурой. Когда ты предложил мне продолжить наши отношения, я испугалась, что снова буду страдать.

Люк повернулся к ней, лицо его было суровым.

— Почему, скажи на милость?

— Я боялась признаться в этом самой себе, но я опять влюбилась, и на этот раз совсем не так, как в Кевина. Это была не прежняя любовь, непорочная и чистая, но жгучая и пугающая, терзающая сердце. И я знала… — Голос ее сорвался.