Глория Даймонд - Хозяйка сердца

— А стоит ли? — Она прикоснулась к руке старика, уже не впервые удивившись, что его тонкие хрупкие кости обтянуты лишь тонким слоем кожи. — Я прекрасно чувствую себя рядом с вами. И вообще считаю, что истинное наслаждение праздник доставляет, когда смотришь на него со стороны.

— Еще бы, — выдавил из себя Эрскин, — так гораздо безопаснее. По крайней мере, не облапит какой-нибудь нахал.

Наткнувшись на проницательный взгляд его серых глаз, Одри засмущалась и, чтобы куда- то деть руки, принялась теребить салфетку.

— Значит, вы считаете, что лучше соблюдать дистанцию?

— Нет. — Он свел к переносице кустистые поседевшие брови. — Необходимо общение с этой публикой, если мы заинтересованы в по-настоящему захватывающих снимках. Надо прочувствовать обстановку, понять, что представляют собой эти люди, этот отель, да все вокруг.

Одри заулыбалась. Все съемки Эрскин строил именно таким образом: сначала буквально впитывал в себя атмосферу, а потом старался передать свои ощущения на пленке. В данный момент его указания совпали с ее намерениями. Она сама планировала поближе познакомиться с Олтманами, задать им несколько осторожных вопросов. Вдруг повезет, и еще до окончания съемок ей удастся узнать, кто из этой троицы соблазнил Эстер в ту роковую ночь.

Одри решила начать с младшего — с Юджина. Он казался самым приятным из братьев, в нем не было пугающего грубоватого панибратства Джона или надменной величественности Фредерика. И сегодня вечером, похоже, Юджин влил в себя изрядную дозу шампанского. Тем лучше, подумала Одри, шампанское прекрасно развязывает язык.

— А не сходить ли мне за камерой? — обратилась она к шефу. — По-моему, можно сделать прекрасные кадры.

Эрскин снова окинул взглядом зал.

— Чертовски много светлого, — наконец произнес он. — Единственный объект, достойный съемки, — это яства.

Одри посмотрела на длинный массивный стол в центре зала. Эрскин, как всегда, прав. Рыба и ветчины разных сортов, обложенные ярко-изумрудной зеленью, золотисто-коричневые куры, багряно-красные пирамиды клубники, налитые соком оранжевые мандарины и солнечные шары апельсинов… Все это резко контрастировало с элегантной публикой в нарядах пастельных тонов.

Одри задержала взгляд на женщине в платье перламутрового цвета, расшитом жемчугом, с аккуратно уложенными завитками белокурых волос. Двумя длинными холеными пальцами она держала кроваво-красную клубнику и со смехом прижимала ее к губам человека, который… О Господи, да это же Джон Олтман! Вот он плотоядно раскрыл рот и взял ягоду в зубы. Яркий сок потек по пальцам женщины. Смущенно захихикав, она прижала их к губам Джона, явно приглашая слизать сок.

Одри брезгливо хмыкнула: эта дама по возрасту годилась Джону в матери. Добродушно улыбнувшись, он отвел руку престарелой эротоманки в сторону, извлек из кармана носовой платок и аккуратно вытер им пальцы женщины. Та надула губы, но, похоже, не особенно расстроилась. По всей видимости, она была подшофе.

— Ну и зрелище, — процедила Одри, обращаясь к Эрскину, который тоже наблюдал эту сцену.

— Почему бы им не пофлиртовать? — удивился старик. — Приятная женщина. Симпатичный мужчина. Мягкий свет, нежная музыка, вино рекой…

— Да она вдвое старше его, — вспылила Одри. — Я не ханжа, но в ее-то годы…

— У любви нет возраста, — твердо возразил Эрскин. — А вот ты все же ханжа, моя дорогая. Правда, чуть-чуть. Подумай над этим.

Раздраженно бросив салфетку на стол, Одри уже готова была вступить в спор, но в этот момент на ее тарелку упала чья-то тень. Она удивленно обернулась и увидела, что за спинкой стула стоит Джон Олтман, а рядом с ним его дама.

— Здравствуйте, — улыбнулся он. — Я уж начал думать, что вы избегаете встречи со мной. Буду рад, если это не так. Позвольте представить вам миссис Белинду Мередит. — Последовала многозначительная пауза. — Супругу нашего сенатора.

Ах вот оно что! Одри пробормотала какие-то вежливые слова, а Эрскин встал и, слегка поклонившись, представился.

При ближайшем рассмотрении миссис Мередит оказалась еще старше, чем можно было предположить издали. Где-то около шестидесяти. Но у нее были блестящие умные глаза и добродушная улыбка. Говорила она уверенно и порой излишне громко, но ее фразы были полны едкой самоиронии.

— Мистер Эрскин, я отлично знаю ваши работы. И просто обожаю вас. — Без особых церемоний женщина уселась по левую руку от фотографа.

Место рядом с Одри оставалось свободным. Джон вскинул брови, как бы спрашивая, можно ли присесть. Неохотно кивнув, девушка напомнила себе, что все равно намеревалась познакомиться с братьями поближе и задать несколько осторожных вопросов…