Глория Даймонд - Наваждение

К тому же эта женщина его явно недолюбливает. Квентин вспомнил, как обвинительно и гневно смотрели на него сегодня днем эти глаза, теперь скрытые ночным мраком.

— Что вы ей сделали? — спросила она тогда, заранее не сомневаясь в его вине. Она уже отнесла его к разряду отрицательных типов.

Что ж, пусть. Если это доставит удовольствие Конни, то он вытерпит. Пусть Эвелин Флауэр ненавидит его. У него нет ни малейшего намерения заводить мимолетный роман с кузиной Конни. Ни малейшего.

Но его тело, по-видимому, с этим не было согласно. И, рассердившись еще больше, он без улыбки посмотрел вверх.

— Может, будем звать друг друга по имени? Нам придется какое-то время жить в одном доме, так что лучше обойтись без формальностей, они довольно утомительны. — Его голос был таким же холодным, как воздух вокруг. Так она, по крайней мере, не догадается о его неуместном возбуждении.

— Хорошо. — Эвелин выпрямилась. — Квентин, я рада, что вы еще не легли спать.

Он едва сдержался, чтобы не рассмеяться в ответ на это совершенно невинное замечание. Сейчас всего час ночи. Он уже не помнил, когда ему удавалось заснуть так рано.

— Да? — немного иронично осведомился он. — И почему же?

— Я надеялась, что мы сможем поговорить.

Он хотел демонстративно посмотреть на часы, но она все равно не увидела бы этого жеста из-за темноты.

— Прямо сейчас?

Эвелин кивнула. Квентин увидел, как по ее волосам пробежали блики света.

— Если можно, — вежливо ответила она. — Если вы не против. Мне кажется, нам лучше поговорить, пока Конни спит.

— Хорошо. — Он пожал плечами. — Тогда, может, спуститесь в мой кабинет?

Эвелин снова кивнула.

— Может, мне подняться к вам, чтобы показать дорогу?

Эвелин отрицательно покачала головой, ее лицо на секунду оказалось в полоске света, затем снова скрылось в темноте.

— Я найду, — сказала она и отошла от перил.

Квентин был рад передышке, пусть короткой. Ему нужно было время, чтобы взять себя в руки. Наверное, это из-за холода на балконе он так остро чувствует присутствие рядом этой женщины. Он вошел в комнату, захлопнув за собой дверь.

Наверное, стоит еще выпить. А напиться до беспамятства было бы еще лучше.

Когда, войдя в кабинет, Эвелин увидела Квентина, она пожалела, что не отложила разговор до утра. Квентин выглядел смертельно усталым и неизвестно почему рассерженным. Его галстук сбился на сторону, словно его долго теребили пальцами. Белая рубашка сильно измялась, рукава были закатаны, открывая до локтей мускулистые загорелые руки.

Хуже того, стоя на балконе, Эвелин не заметила, что он явно выпил. И, судя по выражению его глаз, пил он не с радости. Он поняла, что выбрала не лучший момент, чтобы просить денег на подгузники.

Но отступать было поздно. Квентин оставил дверь в кабинет открытой, а сам сел за большой письменный стол, словно намекая, что она оторвала его от важных дел. Эвелин в это не верилось. На столе не лежало ни одной бумаги. Она могла держать пари: сейчас все его дела заключались в изучении содержимого бара.

Когда она вошла в кабинет, он даже не привстал, а лишь указал рукой, в которой держал стакан с виски, на стул.

— Насколько я понимаю, дело касается Конни?

— Да. — Эвелин села напротив него на стул с прямой спинкой. Она чувствовала себя как человек, которой пришел просить. Несомненно, этого Квентин и добивался. — Разумеется.

— Разумеется, — с тяжелым вздохом повторил он и удивленно посмотрел на стакан в своей руке, словно совершенно забыл о нем. — Вы уже говорили с ней?

Эвелин кивнула.

— Мы провели вместе весь вечер. Естественно, мы разговаривали.

— Не вижу в этом ничего естественного. — Вспомнив о виски, он залпом проглотил остатки. — Конни может просидеть в гостиной несколько часов, не сказав ни слова. Она мастерица на подобные выходки. По моим подсчетам, рекорд составляет примерно часа четыре.

Эвелин не знала, что на это ответить. Она заерзала на жестком стуле, только теперь почувствовав, как здесь холодно. Должно быть, он очень долго стоял на балконе, не закрыв дверь в комнату.

От его тона теплее тоже не становилось. Зачем он вообще говорит ей все это? Ждет извинений за поведение Конни? Что ж, извиняться она не собирается. Пока что она еще совершенно не уверена в том, что в ледяном молчании Конни нет его вины.

— Это неприятно для вас обоих, — стараясь не принимать ничью сторону, проговорила Эвелин. — Сидеть молча довольно тоскливо.