Барбара Картленд - Райский остров

Она сделала паузу, ожидая, что граф заговорит, когда же он не ответил, продолжила:

— Прежде чем вы уедете, вас снабдят рекомендациями и секретными документами, которые вы передадите от моего имени, и, разумеется, имена тех должностных лиц в Бали, к которым вы направитесь по прибытии.

Граф все еще безмолвствовал, и королева Даугер подумала, что с тех пор, как она знает своего кузена, он впервые проявил неуверенность в себе. При взгляде на его красивое лицо ее глаза смягчились, и, без сомнения, более мягкие нотки зазвучали в голосе, когда она сказала:

— Мне очень жаль, что так случилось, Виктор, но вам некого винить за это, кроме самого себя.

— Некого, — согласился с нею граф.

За время своего долгого путешествия он снова и снова повторял про себя эту фразу.

Корабль, на котором он путешествовал, был весьма комфортабельным, и граф не мог пожаловаться на невнимание к своей персоне, так как из уважения к его рангу и богатству с того момента, как он ступил на борт, с ним обращались почти как с особой королевской фамилии.

И только теперь, когда в течение этих долгих дней и еще более долгих ночей, проведенных в море, у него было время как следует обо всем подумать и окинуть взглядом свою прошлую жизнь, он начал понимать, что то, что с ним сейчас произошло, было заслуженным наказанием за многочисленные грехи.

Граф был весьма разумным человеком, и хотя он готов был взять вину за смерть Луизы на себя, он также не мог не понимать, что на его месте мог оказаться любой другой мужчина, который также возбудил бы ее чувства, и исход вполне мог бы быть тем же.

Большинство женщин непредсказуемы, однако среди них встречались такие, которые, оторвавшись от привычной жизни и попав в высший свет, легко теряли ощущение реальности и чувство меры и становились совершенно неуправляемыми.

Это, однако, никак не могло утешить графа, вынужденного оставить общество, привычный образ жизни, оставить свои поместья, дома, в которых все было устроено по его вкусу и для его удобства, а также оставить свои многочисленные личные дела.

Но что вызывало его особенное негодование, так это та скука, которую он был вынужден терпеть во время своего морского путешествия. Сам он больше беспокоился о том, какие книги взять с собой, чем о личных вещах и костюмах, отобрать которые он предоставил своему камердинеру.

Но и книги не могли исправить положение. Задолго до того, как они достигли Красного моря, граф сделал вывод, что большинство пассажиров, так же как и сам капитан, не отличаясь умом, были совершенно невыносимы и ничем не могли скрасить монотонные дни долгого путешествия.

Таким образом, у него было достаточно времени, чтобы основательно изучить все, что у него было с собой о Бали, о котором он раньше почти ничего не знал. Например, к своему изумлению, он обнаружил, что только северная часть острова принадлежит Голландии.

Граф представлял себе, что, так же как и на Яве, Голландия управляет всем островом, но вместо этого оказалось, что большая часть острова находится под юрисдикцией местных правителей — раджей.

Графу казалось вполне естественным, что Голландия прикладывает все усилия, чтобы укрепить свое могущество на Востоке, но из того, что он прочитал, стало ясно, что дни, когда была возможна открытая агрессия, безвозвратно миновали, и теперь, чтобы оправдать захват территории, завоевателям была необходима исключительная причина.

Впрочем, мотивы, которые могли бы одновременно и успокоить совесть, и удовлетворить естественное желание увеличить свою территорию, найти было несложно.

Захват северного Бали, как он понял, читая между строк, был осуществлен под совершенно неубедительным и незначительным предлогом, который был явно раздут. После того как это вторжение прошло успешно, был захвачен и соседний остров Ломбок.

Граф порой бывал безжалостным, но, как человек чести, он не одобрял подобные методы решения споров как между людьми, так и между нациями.

Граф без труда понял, что, несмотря на то, что сами раджи и их приверженцы были, вероятно, смелыми людьми, они вряд ли что-нибудь могли сделать против винтовок и современных пушек.

Он также имел все основания подозревать, что в качестве захватчиков его соотечественники, без сомнения, проявляли излишнюю грубость и безжалостность. Поэтому он решил, что, если заметит сейчас что-либо подобное, вызвавшее его неодобрение, он не колеблясь примет все возможные меры к устранению беззакония, когда вернется в Голландию.