Барбара Картленд - Охотницы за мужьями

— Да, он был таким человеком. Он любил все, что необычно, и все, что бросается в глаза. Но таковым его сотворил Господь, и мы не вправе осуждать его. У него был такой характер, что деньги не задерживались надолго у него в кармане. А в остальном наш отец был неплохим человеком. Мама любила его и надеялась, что когда-нибудь в один прекрасный день счастье улыбнется ему.

Напрасно Андрина убеждала себя, что это так. Ни сестры, ни она сама не верили в достоинства своего родителя.

И все же она настаивала:

— Лондонские соблазны испортили его характер и лишили состояния.

— И вот поэтому мы оказались здесь, в Чешире? — спросила наивная Черил.

Андрина снисходительно улыбнулась.

— Я уже не раз отвечала тебе на этот вопрос. Ты должна была запомнить. Мы здесь оказались случайно. В один вечер в каком-то клубе папа выиграл этот дом в карты… Зато в следующей игре он потерял все свое состояние, так что ему ничего не оставалось, как поселиться здесь.

— Да-да, Андрина, прости меня… конечно, ты нам уже об этом рассказывала.

Черил так огорченно захлопала своими пушистыми ресницами, что сердиться на нее было невозможно.

— И все-таки мы были какое-то время счастливы здесь, в этом случайно доставшемся отцу доме, — убеждая саму себя, произнесла Андрина. — Мы прожили здесь вместе с мамой несколько лет, и только когда она ушла от нас, нам стало не очень хорошо.

— И все из-за папы! — не преминула заметить Шарон. — Я не скрываю того, что рада тому, что этот кошмар наконец-то закончился.

— Честно говоря, я тоже, — согласилась с сестрой Андрина. — И все-таки мне немножко стыдно. Мы должны были горевать о нем, а почему-то это не получается.

— Но зачем нам изображать из себя каких-то несчастных плакальщиц? — жестко произнесла Шарон. — Наш обожаемый папочка обокрал своих дочек и лишил их надежд на будущее.

Андрина захлопнула крышку футляра, где хранилось ожерелье. И этот сухой звук оборвал разговор о прошлом.

— Будущее в наших руках, Шарон, и надежды не развеялись, — возразила Андрина. — Мы все трое согласились, что я должна немедленно отправиться в Лондон, разыскать своего крестного и узнать, сможет ли он нам помочь.

— Да, конечно, — согласилась Шарон. — Но почему бы нам не отправиться туда всем вместе?

— Сначала я тоже так подумала, но потом подсчитала, во что это нам обойдется. Мы просто не можем себе этого позволить. Во всяком случае, в настоящее время мы сидим без гроша и даже еще не рассчитались за отцовские похороны.

Шарон вздохнула:

— Я понимаю.

— Слава Богу, что ты понимаешь меня, — продолжила свою речь Андрина. — Надеюсь, что я смогу выдержать поездку на крыше дилижанса, так как билет туда стоит всего лишь три пенса за милю, а если сидеть внутри, то целых пять…

Но тут же Андрина засомневалась:

— Правда, там будет очень холодно, и, если я появлюсь в Лондоне с красным носом и беспрестанно сморкаясь, герцогу вряд ли это понравится.

— Конечно, ты должна ехать внутри экипажа, — воскликнула Шарон. — Избавь нас Господь, чтобы ты еще и простудилась! Пусть даже тебе придется дать еще на чай целый шиллинг кучеру. Я слышала, что без этой мзды они не сажают в дилижанс пассажиров.

— Да, поездка обойдется недешево, — вздохнула Андрина. — Но я думаю, что мы можем кое-что продать из домашней утвари, хотя мне не хотелось бы этого делать, пока мы не уверимся в наших перспективах на будущее или уж совсем не останемся без гроша.

— Хьюго сказал на днях, — неожиданно вмешалась в разговор Черил, — что его папа с удовольствием купил бы картину с лошадью, которая висит в кабинете.

— Что такое, Черил? Ты не должна была рассказывать Хьюго о наших денежных затруднениях. Зачем ты это сделала?

Андрина была вне себя от гнева.

Черил, сразу же почувствовав себя виноватой, горестно опустила голову. Ее огромные, как два голубых озера, глаза потупились.

— Конечно, не так важно, что ты рассказала Хьюго, — сразу же поправила себя Андрина, опасаясь, что ее сестра сейчас ударится в слезы. — Он и так знает о нашем бедственном положении. Да я уверена, что все по соседству уже давно догадались, что мы сидим без гроша.

В этом ее заявлении не было горечи. Она просто констатировала неоспоримый факт.

— Что я сделала плохого, Андрина? — спросила Черил.

— Нет-нет, разумеется, ничего, моя дорогая, — воскликнула Андрина и обняла ее за плечи.

— Ты на меня не сердишься?

— Я на тебя никогда не сержусь.

Андрина поцеловала сестру и затем, чтобы увести разговор в другое русло, с наигранной бодростью сказала: