Энн Мэтер - Весь жар

— Мы пройдем в гостиную. Не думаю, что в такое время там очень оживленно.

В гостиной не оказалось ни души, но, по крайней мере, тепло, и, когда к ним подошел официант, чтобы принять заказ, Димитри попросил чай, понимая, что не может не предложить девушке хоть как-то подкрепиться.

Джоанна Николас уселась за столиком на самый краешек банкетки. Сняв с себя дубленку, Димитри сел в удобное кресло напротив нее. Трудно было решить, с чего начать, и он вынул свои тонкие сигары и закурил, прежде чем заговорить.

— Сожалею, что не могу предложить вам сигарету, — холодно сказал он, но Джоанна равнодушно покачала головой.

— Я не курю, — спокойно ответила она, и он отметил, что она снова удачно проигнорировала его вызывающую невежливость.

Мгновение он внимательно разглядывал кончик своей сигары, потом заговорил:

— Скажите мне, мисс Николас, с чего это вы решили написать отцу?

Она передернула худенькими плечами.

— Мистер Кастро, — осторожно начала она, — позвольте мне сначала сказать вам несколько слов. Я прекрасно чувствую по вашему… отношению, что вы объясняете мою попытку связаться с отцом корыстными целями. Прежде чем мы продолжим разговор, позвольте мне убедить вас в обратном!

Темные глаза Димитри сузились.

— В самом деле? Тогда ответьте мне, для чего было вообще ему писать? Разве вы не знали, что это нарушит его покой?

Глаза Джоанны широко раскрылись.

— Нарушит его покой? — эхом повторила она едва слышно. — Сомневаюсь, что смерть женщины, с которой он провел менее трех лет своей жизни, могла его расстроить!

Лицо Димитри окаменело.

— Но это только означает, что вы не потрудились узнать хоть что-нибудь о человеке, который является вашим отцом, не так ли, мисс Николас? — безо всякого выражения в голосе осведомился он.

После этих слов она, казалось, рассердилась.

— Думаю, он меня интересовал так же мало, как и я его! — горячо парировала она.

Димитри нахмурился.

— Что вы хотите этим сказать? — угрожающим тоном спросил он.

Но в этот момент вошел официант с подносом и поставил его на стол перед Джоанной. Димитри кивнул, поблагодарив его, и официант удалился, закрыв за собой дверь гостиной.

Девушка явно старалась взять себя в руки. Взглянув искоса в его сторону, Джоанна поняла, что он даже не попытается взяться за заварочный чайник или хрупкие сервизные чашки, поэтому со вздохом сказала:

— Можно, я? — и приняла его молчание за согласие.

Но Димитри отказался от чая, и она налила только одну чашку и нервно стала отхлебывать из нее, не обращая внимания на сэндвичи и тарелки с пирожными. В конце концов ей пришлось ответить ему и она медленно проговорила:

— Вы должны знать, мистер Кастро, что я видела отца в последний раз, когда была двухлетним ребенком.

— Да, я это знаю, — кивнул Димитри.

Она с любопытством посмотрела на него.

— Почему же тогда вы спрашиваете, что означают мои слова? — Она покачала головой. — Послушайте, этот наш разговор не имеет смысла. Причины, заставившие меня написать отцу, очень просты. Я только хотела сообщить, что моя мать умерла, вот и все. Я не ожидала… не ожидаю от него ничего. Если мое письмо заставило его подумать, что я чего-то от него жду, мне очень жаль, — закончила Джоанна, медленно и тщательно подбирая слова.

Димитри внимательно наблюдал за ней. Она казалась достаточно искренней, и все же он не мог поверить, что она говорит правду. Джоанна должна знать о богатстве своего отца. Трудно представить, что ей не пришла в голову простая мысль: теперь, когда она осталась без матери, он в какой-то степени несет за нее ответственность. И не имеет значения, что Джоанна уже не ребенок. Она — дочь Мэтью, а для него это много значит.

Джоанна снова заговорила, и Димитри заставил себя сосредоточиться и прислушаться к словам.

— Если вы только об этом хотели со мной поговорить, тогда, думаю, наш разговор окончен… — начала она, но он нетерпеливо прервал ее, покачав головой.

— Одну минуту, мисс Николас. Причина моего приезда сюда гораздо более важна. Разговор наш получился довольно односторонним, думаю, вы согласитесь с этим. Я допускаю, что отчасти был неправ и мотивы вашего поступка могли быть бескорыстными, хотя разум говорит мне, что это невозможно.

Взгляд Джоанны выразил нетерпение и досаду.

— Мистер Кастро, с первой минуты нашей встречи на кладбище вы непростительно грубы и нетерпимы! И теперь, когда я высказала все, что была намерена, я не собираюсь больше здесь оставаться и выслушивать ваши намеки на мою бесчестность…