Энн Мэтер: Обратный билет

Тамара Шеридан медленно шла по галерее, изредка останавливаясь перед той или иной картиной и критическим взглядом окидывая ее. Если не считать служителя, она была одна в опустевшем зале. Свет уже приглушили, и галерея выглядела довольно печально.

Другие чувства, глубина переживаний, другие размеры, думала Тамара. Ее позабавила такая странная, драматическая непоследовательность. Теперь, когда выставка закончилась, она позволила своему воображению свободный полет, и, хотя у многих картин красовались таблички с надписью «Продано», ей было грустно от сознания того, что уже никогда больше не придется пережить трепет и успех первой выставки.

Она повернулась и пошла к выходу из галереи. Она увидела Бена, который беседовал в маленьком застекленном офисе с Джозефом Бернстейном. Оба курили сигары и казались весьма довольными собой. Тамара слегка улыбнулась им.

Приятно, думала она, внезапно испытать, что такое настоящий успех, и все-таки во всем достигнутом чувствовался налет разочарования. Будто бы этот успех уже сам по себе знаменовал некую высшую поворотную точку. Она вздохнула. Кроме того, вечером ей еще предстояло присутствовать на банкете по случаю закрытия выставки. Тамара была в состоянии какой-то непонятной угнетенности — чувство, которое ей решительно хотелось отбросить.

В самом конце галереи она остановилась у единственной картины с надписью: «Не продается». Это полотно не входило в число ее лучших работ. Теперь Тамара признавала это. Мазки были слишком резкими, краски слишком тусклыми, но она никогда не продала бы эту картину. Этому мешало то, что было на ней изображено. Бледные краски пытались создать у зрителя впечатление тумана и мелкого, моросящего дождя, впечатление, усиленное ее собственными воспоминаниями. Она иронически улыбнулась. Кто мог подумать, что эти любительские усилия передать на холсте чудесное великолепие «Фалкон-Хэд» отражали всю пустоту ее тогдашней жизни. Не выдержав, Тамара резко отвернулась: она не могла долго смотреть на эту картину, не возвращаясь мысленно к горьким разочарованиям своей юности. Неужели прошло уже семь лет с тех пор, как она покинула Фалкон-Уэрри? Неужели прошло всего семь лет с тех пор, когда она была такой впечатлительной восемнадцатилетней девушкой с необузданным воображением и способностью так глубоко переживать? Кажется, прошла целая жизнь, так много событий заслонило собой боль и унижение, которые она некогда испытала! Она уже не была впечатлительной, наивной, безответственной девочкой, она была женщиной — зрелой и стремящейся к успеху.

Так почему же тогда она хранит эту картину? Почему она цепляется за нее, продолжая таким образом терзать себя? Если она действительно стала трезвой и зрелой, как ей казалось, то почему она не выбросит вон эту картину?

Потому, жестко сказала она себе, что, пока эта картина у меня, я не забуду ужасную ошибку, которую совершила тогда, и лишь мой талант, моя живопись спасли меня от жестокого унижения!

— О чем задумалась?

Она вздрогнула от неожиданности — так была поглощена своими мыслями.

— О, Бен! — воскликнула она, приходя в себя. — Ты меня напугал.

— Я вижу. — Он тепло улыбнулся ей и затем перевел взгляд на картину. — В чем дело, Тамара? Что такого в этом старом полотне, что оно так волнует тебя?

Тамара снова взглянула на картину.

— В ней ничего нет особенного, Бен, — ответила она спокойно. — Я просто сравнивала свои теперешние работы с прежними попытками. Ужасно, не правда ли?

Она сумела придать своему голосу правильную нотку насмешливости, и Бен отвлекся от своих вопросов, но все же заметил:

— Почему же тогда ты хранишь ее?

Тамара пожала плечами.

— Наверное, чтобы напоминать самой себе о своем беспомощном начале, — легко ответила она. — О чем вы говорили с мистером Бернстейном?

Бен совсем позабыл о своих вопросах и пошел рядом с Тамарой, увлекая ее к офису.

— Он чрезвычайно доволен твоим успехом. Еще бы! — сказал он, улыбаясь. — И, соответственно, своим.

— Несомненно, — вскользь заметила Тамара, глядя с интересом на Бена.

— Он хочет устроить еще одну твою выставку осенью, — продолжил Бен. — Как ты думаешь, ты сможешь подготовиться к этому времени?

Тамара колебалась. Все неслось, как ей казалось, слишком быстро.

— О, я не знаю, Бен, — начала она. — Мне… мне нужно отдохнуть!

— В твоем возрасте? Отдохнуть?