Энн Мэтер: Традиции семейства Санчес

Рейчел не могла ответить сразу. Она смотрела по сторонам, любуясь красотой ночи и вдыхая аромат множества цветущих растений. В этом месте было что-то чудесное, и, честно говоря, мысль о возвращении в Лондон, окутанный январской серостью, вовсе не казалась Рейчел заманчивой. Но свобода всегда притягивала ее больше, чем все блага мира, которые можно было купить за деньги.

— Никто никогда не бывает полностью свободен, — согласилась Рейчел, — но узы не должны быть слишком ощутимыми. Некоторые люди создают преграды там, где на самом деле никаких преград не существует.

Рамон вздохнул:

— Я полагаю, ты имеешь в виду Андре.

— Он действовал ради твоего же блага.

— Ты так думаешь? — раздраженно проговорила Рейчел. — Он постоянно контролировал меня! Ему не жена была нужна, а щенок на поводке!

— Он сделал тебя несчастной?

— Да! — твердо ответила Рейчел.

— Но ты любила его! — Рамон немного помолчал и добавил: — По крайней мере, ты так говорила.

— Да, любила. — Рейчел прикусила нижнюю губу и почувствовала во рту вкус крови. — Конечно, я любила его. Но потом я поняла, что человек, которого я любила, совсем не похож на человека, за которого я вышла замуж.

— Ты говоришь загадками, — заметил Рамон.

— Нет. После того как мы поженились, Андре привез меня на Кончеру, я старалась исполнять каждое его желание, как он того требовал! — Она глубоко вздохнула. — Мне даже не разрешалось одной выходить из дому.

— Ты была женой Андре Санчеса. Тебе могли причинить зло! — произнес Рамон, и Рейчел показалось, что его тон напоминает тон Андре.

— Кто мог причинить мне зло? — спросила она. — Меня на Кончере никто не знал! Почему я не могла вести себя как обычная туристка, приехавшая из Нассау?

— Мы в особом положении! — возразил Рамон, еле сдерживая волнение. — Ты не можешь понять Андре, а я не могу понять тебя!

— Раньше ты понимал меня.

— Тогда я был намного моложе. Мне кажется, Рейчел, что теперь я возмужал.

— А я не повзрослела? — спросила она насмешливо.

— Возможно, — спокойно согласился он. Рейчел отвернулась и стала смотреть в окно. После этих слов они больше не разговаривали, и только когда они подъехали к отелю, где остановилась Рейчел, Рамон прервал напряженное молчание.

— Ты знаешь, Рейчел, что я готов сделать все, чтобы ты была счастлива, — сказал он. — Мои чувства к тебе остались прежними.

Машина остановилась. Рамон повернулся к ней, положив руку на спинку сиденья. Казалось, он вовсе не замечает человека, который сидел за его спиной. Однако Рейчел не могла вести себя естественно в присутствии телохранителя.

— Ты очень добр ко мне, Рамон, — произнесла она с улыбкой. — Если это немного утешит тебя, я могу сказать, что теперь чувствую себя чуть-чуть получше.

Рамон коснулся ее мягких волос.

— Ты очень красивая женщина, Рейчел, — пробормотал он, — я это уже говорил. Если Андре с тобой разведется, ты выйдешь еще раз замуж?

Рейчел опустила глаза.

— Трудно сказать, — промолвила она. Рамон выпрямился на своем сиденье.

— Понятно, — ответил он. — Прости. Доброй ночи, Рейчел!

— Доброй ночи, Рамон.

Рейчел выскользнула из машины. Лимузин уже привлек целую толпу зрителей, и Рейчел постаралась поскорее скрыться в дверях. Она услышала, как лимузин отъехал, и плечи ее опустились. Неужели это все? Неужели она пришла к полному поражению? Она устало покачала головой и поднялась по лестнице в свою комнату. Снаружи Нассау еще продолжал жить своей жизнью, полной шума и возбуждения, но, оказавшись в этой крохотной квадратной комнатушке с вентилятором на потолке, Рейчел содрогнулась от пустоты и тишины, окружавших ее. Она приняла снотворное и легла, но сон не шел к ней, и в ее усталом мозгу одна за другой возникали картины прошлого. Рейчел лежала на спине, глядя в окно на звездное небо, и пыталась понять, в какой момент все в ее жизни стало так плохо.

Она думала о своем отце, который наверняка ждет, что она вернется с хорошими новостями. Как он ведет себя в ее отсутствие? Питается ли он как следует? И что важнее всего, нашел ли он ту бутылку, которую она так тщательно спрятала в ванной?

Рейчел перевернулась на живот, изо всех сил стараясь не заплакать. Если она станет себя жалеть, это ничего не решит и только приведет к тому, что к утру у нее опухнут веки. Администрация маленькой гостиницы, где она жила, уже проявила к ней достаточно любопытства, и не стоило давать им дополнительный повод для сплетен. Хотя теперь это уже не имело значения. Возможно, это была ее последняя ночь в Нассау.