Люси Гордон - Когда я тебя увижу

— Будем нужны, если правильно возьмемся за дело, — ответила Делия. — К примеру, все мы знаем, что хороший цвет лица начинается с правильного питания. Если женщина ест не то, никакие кремы не помогут ее коже. Красота идет изнутри, в том числе и от душевных качеств.

— Но кому это надо? — возразил Марк. — Женщины пользуются косметикой, чтобы привлечь мужчин, прекрасно понимая, что тех волнует, прежде всего, внешность.

— Это не так. Многие мужчины согласны с Шекспиром: «Красивое лицо поблекнет, но доброе сердце — как солнце или луна». — Заметив, что Марк пришел в замешательство, она небрежным тоном добавила: — Это «Генрих V», если захотите почитать.

— Шекспир, да? — заинтересовался мистер Хедвин. — Мне нравится. Классно. Продолжайте.

— Лосьоны не помогут избавиться от морщин тому, кто постоянно хмурится, — сказала Делия, возвращаясь к любимой теме. — Знаете ли вы, что мышцы напрягаются больше, когда вы хмуритесь, чем когда улыбаетесь? Мы уже выпускали вкладыши о здоровье и диете. Теперь я хочу подготовить материал о том, как улучшить внешность, заботясь о состоянии души.

— Хорошо, — согласился мистер Хедвин, — но каким образом это может увеличить спрос?

Делия уверенно улыбнулась.

— Все будет зависеть от текста вкладыша.

— Тогда побыстрее подготовьте его и дайте мне прочитать…

И вот теперь, сидя с Лоуренсом в ресторане, Делия могла поделиться своими успехами.

— Я очень много работала над этими вкладышами, — рассказывала она Лоуренсу за кофе с ликером, — и текст всем понравился.

— Тогда в чем дело? — спросил Лоуренс, заметив в ее тоне какую-то неудовлетворенность.

— Дело в нем, — ответила она. — В Крейге Локсли. Все это исходит от него, я даже не догадывалась раньше об этом.

— Ты обсуждала с ним текст вкладышей?

— Нет, я имею в виду, что идея о внутренней красоте исходит от него. А я-то полагала, что сама дошла до этого, хотя, на самом деле, просто спопугайничала.

Она не стала говорить о том, что испытала настоящий шок, когда поняла, что не может вычеркнуть его из своей памяти. Он все это время был с ней.

— Вот так только и преуспеешь в этом мире, — довольно сказал Лоуренс. — Надо брать все, что можно, от тех, кто встречается на твоем пути. Впрочем, не мне тебя учить.

— Ты хочешь сказать, что я по природе именно такая? — спросила Делия озадаченно. — То есть беру, но не даю?

— Да ладно тебе. Я просто хотел сказать, что с такой умной и красивой головкой, как у тебя, многого можно добиться.

Делия машинально улыбнулась. Почему-то комплименты ее больше не радовали, а этот и вовсе покоробил. Вскоре она заявила, что у нее разболелась голова, и попросила Лоуренса отвезти ее домой.

Когда дверь за ним закрылась, она быстро разделась и пошла в душ, чтобы смыть с себя все, что, как ей казалось, прилипло к ней в этом ресторане. Там царила атмосфера потакания собственным прихотям, все было сосредоточено на еде, вине и бездумных удовольствиях. Атмосфера была знакомой и никогда прежде ее не раздражала. Но сегодня захотелось смыть с себя всякое напоминание о ней.

Делия опять подумала о своем недавнем успехе. Текст вкладышей она написала в порыве вдохновения. Вот что у нее получилось:

«Вы правильно сделали, что выбрали наш лосьон, но внимательно посмотрите на себя в зеркало, когда начнете втирать его в кожу. Не хмуритесь ли вы, вспоминая неприятности прошедшего дня? Забудьте о них. Ссора с мужем также только углубит морщины, от которых вы пытаетесь избавиться. Простите его за то, что он не вынес мусор. Вспомните о том хорошем, что он для вас сделал. Вы станете счастливее и поможете „Орчид“ помочь вам».

В таком духе было написано шесть вкладышей, все они подводили к мысли, что внутренняя красота служит вспомогательным средством к косметике фирмы «Орчид». Результат оказался настолько впечатляющим, что Марк стушевался, а Брайан попытался, было, приуменьшить значение вкладышей, но вовремя понял, что мистер Хедвин очень ими доволен, и вынужден был изменить тактику.

Так что Делия оказалась на коне, хотя радость была немного омрачена мыслью о том, что сказал бы Крейг Локсли, знай он, как она интерпретировала его идею.

Она не могла заставить себя забыть его лицо в тот вечер и руки, крепко обнимавшие ее. В этих объятьях не было ни нежности, ни участия. Но она, тем не менее, успокоилась тогда, ощущая исходившую от него силу. Такого чувства безопасности, она не испытывала ни с одним другим мужчиной. Только он, даже не пытаясь при этом скрыть своего презрения, дал ей понять, что именно отсутствует в ее полной блеска жизни. Он счел ее одинокой, и она, конечно, отрицала это. Но его мнение затронуло ее за живое.