Джулия Тиммон - Модель и кутюрье

Софи подняла голову и окинула его быстрым вопросительным взглядом.

— Дэнни — владелец собачьего питомника, — пояснил Филип. — И мой давний друг.

— За судьбу своих щенков я всегда душой болею, — сказал Дэнни. — У этого, чувствую, все сложится отлично.

— Спасибо, — пробормотала Софи, протягивая слегка дрожащие руки к своему приобретенному столь неожиданным образом питомцу. — Иди ко мне, малыш.

Когда она прижала толстенькое теплое пушистое существо к своей груди, когда заглянула в блестящие любознательные глазки, то навеки прикипела к нему душой. От избытка чувств слезы выступили на ее глазах, скатились по густым ресницам и упали на щеки. Она небрежно смахнула их рукой и крепче прижала к себе Боба.

— Я же говорил, мой сюрприз тебе понравится, — сказал Филип.

— Еще бы! — Софи лучезарно улыбнулась.

— Ну, мне пора, — произнес Дэнни посерьезневшим тоном. — Может, пока забрать Боба с собой? Не пойдете же вы с ним на ужин! А завтра кто-нибудь из вас приехал бы за ним…

— Нет! — Софи бросила молящий взгляд сначала на Филипа, потом на его друга. — Пожалуйста, пусть он останется со мной! Франсин не рассердится, если я принесу его в зал, даже обрадуется!

— Что ж, как говорится, хозяин — барин. — На губах Дэнни опять заиграла улыбка. Он ласково потрепал щенка за ухом. — Повезло же тебе, дружище! К такой хозяйке попал! Ну, я побежал. Счастливо, ребята!

Филип и Софи еще раз поблагодарили Дэнни и попрощались с ним.

Вассон поглядел на щенка, потом на его сияющую хозяйку. Они так здорово смотрелись вдвоем, что походили на картинку из дорогого журнала.

— Давай еще немного побудем здесь, а? — попросила Софи. — Я хочу спокойно полюбоваться им.

— Конечно, — ответил Филип. — Я и сам собрался предложить тебе это. — Его голос многозначительно понизился. — Нам необходимо о многом поговорить, многое обсудить… Только давай присядем… — Он взял корзинку, осмотрелся по сторонам и увидел у одной из стен стулья с мягкими сиденьями. — Пойдем вон туда.

Усевшись, Софи опять прижала Бобби к груди, уткнулась носом в его мягкую шерсть и притихла.

— Я так счастлив, что ты опять рядом, Софи… — пробормотал Филип. — В тот день… я не должен был кричать на тебя, тем более в чем-то обвинять… Просто, видишь ли…

— Ничего не объясняй, — мягко перебила его Софи. — В каком-то смысле я понимаю тебя. Представляю, как на твоем месте я бы себя повела. Наверное, еще хуже.

— Но ведь ты ни в чем не была виновата! — воскликнул Филип с жаром. — Более того, стала жертвой зависти, подлости.

Софи спокойно пожала плечами.

— Да, но… — Она резко замолчала и повернула голову. — Постой-постой, ты о чем? Какой еще жертвой? Какой такой зависти?

— Зависти Кетлин Дикинсон, — произнес Филипп, и при одном воспоминании о Кетлин у него вновь все забушевало внутри. — Это она постаралась. И в Нью-Йорке, и тогда на съемках, и в Милане подсыпала тебе в воду клодизон.

Софи в ужасе округлила глаза, приоткрыла рот, как будто вдруг почувствовала, что ей нечем дышать, и медленно откинулась на спинку стула. Бобби поднял лобастую голову, посмотрел ей в глаза и громко тявкнул.

— Значит, мой отец не ошибся, — немного оправившись от потрясения, пробормотала Софи. — Он сразу сказал, что у меня есть враг, который подсыпал мне в стакан какую-то гадость… Надо было послушать его совета и сдать кровь на анализ.

— Тогда ты смогла бы подать на эту мерзавку в суд, — мрачно добавил Филип.

— Правильно. — Софи кивнула и чмокнула еще раз тявкнувшего Бобби в пушистую макушку. — Хотя нет, — сказала она, о чем-то поразмыслив. — Я не стала бы подавать на нее в суд. Жизнь сама ее накажет.

— Уже наказала. — Филип усмехнулся. — Публикации о ее выходках появились в нескольких лондонских газетах через день после того, как о них стало известно мне. Слухи распространяются в наших кругах с поразительной скоростью, из агентства ее попросили, модельеры от нее отвернулись.

— А как тебе удалось узнать правду? — спросила Софи.

— От самой Кетлин, — ответил Филип, не желая скрывать абсолютно ничего. — Прикинулся, будто заинтересован ею, пригласил на ужин, заговорил зубы и плавно перевел беседу на нужную тему. Она раскололась с легкостью, как гнилой орех!

Софи некоторое время молчала. Потом натянуто произнесла:

— Говоришь, прикинулся, будто заинтересован ею…

Филип резко повернул к ней голову.

— По-моему, ты ревнуешь, — констатировал он, расплываясь в довольной улыбке. — А это значит, что я могу надеяться на возобновление наших отношений, что ты не охладела ко мне, не решила вычеркнуть из своей жизни.