Флоренс Уэстли: Память сердца

Бетси не могла понять, почему она ночь за ночью лежала без сна в духоте, упорно представляя себе слегка выпирающий клапан этих влажных джинсов. И всякий раз, вспоминая обтянутые бедра Джона, она учащенно дышала. В сокровенных глубинах своего девственного тела она ощущала нечто странное, чему не находила названия.

Даже в этот вечер, спустя двадцать лет, она испытывала те же заповеданные чувства; Бетси не забыла тут летнюю жаркую, полную истомы ночь, когда она поклялась: "Джон будет первым, кому она отдаст свою невинность".

Да, размышляла Бетси, медленно поднимаясь по лестнице в спальню, Джону выпадало немало ролей в ее девичьих мечтах. Однако никогда он не был ее братом…

Шум оглушал, и огонь слепил глаза, будто множество паровозов с включенными фарами неслось на него одновременно со всех сторон. И жар, Боже, какой нестерпимый жар, словно он, Джон, попал в последний круг ада.

Пот заливал глаза, мешая видеть в затянутом синим дымом коридоре. Правая рука ныла, после того как раскаленные металлические прутья на окне детских яслей прожгли ему рукавицу. А левую, в которой он держал, тесно прижимая к груди, испачканный в саже узел, начинало сводить мучительной судорогой.

Ребенок был еще совсем маленький, весил не больше тридцати фунтов. Пальто, в которое завернули перепуганного малыша, словно в огнестойкий кокон, едва ли было намного тяжелее. И крохотное тельце мальчика, и одежда вместе составляли все-таки почти непосильный груз для раненой руки.

Еще несколько ярдов, уговаривал себя Джон, передвигаясь ползком под облаками ядовитого дыма. Кислород у него в баллоне кончался, и он усилием воли преодолевал смертельное желание глотнуть раскаленный воздух, способный обжечь и гортань и легкие.

Еще четыре ярда до аварийного выхода через окно, где — об этом он молил небеса, — должна быть спасительная пожарная лестница.

Еще три ярда…

Два…

Сквозь плывущее марево дыма Джон увидел силуэт человека с поднятым топором. С звонким треском лопнуло стекло, обсыпав его острыми, как бритва, осколками. Свежий воздух гулко ворвался в отверстие, засасываемый в полую зону огня, и чуть не сорвал с него защитный шлем, державшийся на тонком ремешке.

— Поторапливайся, Джон! Крыша может обрушиться в любую минуту!

Собрав последние силы, Джон стал на колени и передал живой сверток в протянутые руки Шэнди.

— Держи его! — крикнул приятель, спеша передать спасенного чудом малыша дальше, другому пожарнику, стоящему на несколько ступеней лестницы ниже.

Ноги Джона стали ватными. В легких что-то захрипело, когда он сдернул кислородную маску и жадно вдохнул ночной воздух. Одной ногой он стоял на подоконнике, а другой пытался достать до лестницы, когда раздался грохот.

— Убирай! — закричал он, но лестница уже раскачивалась как маятник. Здоровой рукой Джону удалось схватиться за четвертую перекладину, что спасло его от неминуемой гибели, но плечо было явно вывихнуто. Его пронзила острая боль, однако он ухитрился не сорваться. Его могучее тело весом двести фунтов повисло на одной руке и оставалось в таком положении, пока лестницу не спустили примерно до второго этажа.

Он упал с этой высоты и приземлился на ноги посередине Мишн-стрит. Первое чувство — отказали колени, затем все захлестнула страшная режущая боль. Огонь лизал лицо и опалял волосы.

"Беги!" — приказывал мозг, но что-то не давало ему двинуться с места. Что-то влажное и жирное ползло по бедрам. Жидкое пламя, горячее масло?

Джон пытался избавиться от жгучей боли, судорожно глотал воздух, но ноги были опоясаны огненной лентой. Собственный стон заставил его вынырнуть из кошмара Сна, и он понял, что опять бредил.

Раненый пожарник лежал на животе в кровати с замысловатыми украшениями из меди в номере отеля "Грэнтли". Во сне он глубоко зарылся лицом в подушку, и сердце чуть не остановилось без притока воздуха.

В то же время он ощутил, что комната в самом деле полна черного ядовитого дыма от тлеющих сырых дров. Копоть падала крупными хлопьями на кровать, забивалась ему в рот, оттуда в легкие на этот раз не в бреду.

Измученный кошмарами и болью, он вскочил, сел, но потом согнулся от приступа дикого раздирающего кашля. Инстинктивно он скатился с кровати на пол и потянулся за брюками, которые валялись рядом. Он так смертельно устал, что, приехав в отель после полуночи, почти потерял сознание. Преодолев дурноту, секунду спустя Джон был уже в ванной: он быстро намочил полотенце. Надо спешить. Глаза уже слезятся, трудно видеть. По ковбойскому обычаю он замотал полотенце вокруг головы, закрывая нос и рот. Еще мгновение спустя он попробовал ладонью дверь: не горячая ли? Убедившись, что вокруг огня нет, он выбрался из комнаты. Прижимаясь к полу, Джон пополз на животе в дальний конец коридора, где — как он обратил внимание еще раньше — есть окно, выходящее на улицу, а рядом старая железная пожарная лестница.