Донна Клейтон - Заботливый опекун

Она хохотнула, и в этом холодном и неискреннем смехе не было и намека на веселость.

— Ну что, разве ты не доволен мной? Теперь мне стали известны истинные мотивы твоей женитьбы на мне. Может, я и медленно соображаю, но я не полная идиотка. Свои опекунские обязанности ты выполнил до конца, не так ли? Испугался, что я собираюсь разрушить свою жизнь, и женился на мне, чтобы этого не произошло. Ты просто хотел дождаться, пока я окончательно повзрослею.

Ох, как было унизительно говорить все это и как легко стало теперь, когда она закончила. Что же, стоит пойти до конца, наплевать на чувство собственного достоинства и выразить все, что она думает о нем и о его дурацких расчетах.

Сделав глубокий вдох, Кейси расцепила руки и смахнула с жакета невидимую пылинку.

— Можешь не сомневаться, у тебя все получилось, я стала намного старше. Думаю, папа мог бы тобой гордиться, Блэйк. Но теперь все, финита ля комедия. Мне больше не нужен ни ты, ни твое покровительство. Не хочу я больше твоих советов, и имя твое мне больше не нужно. Завтра с утра можешь звонить адвокату и начинать развод.

Все время, пока она говорила, Блэйк стоял мрачнее тучи. Он явно еле сдерживался. Это было видно по застывшим в напряжении плечам, по мрачному, нездоровому блеску в глубине темных глаз, по тому, как твердо он держал подбородок. Ну и пусть, ей все равно, пусть хоть на части ее разорвет, зато теперь он все знает.

Наконец он глубоко вздохнул, словно готовясь к битве, и засучил рукава.

— Позволь мне уточнить один момент. — Он говорил низким и убийственно спокойным голосом. — Ты действительно готова была выйти за меня, даже если бы я бог знает, как распоряжался твоими деньгами?

Она никогда не слышала, чтобы он говорил так угрожающе. От этого мрачного спокойствия ей стало не по себе. Но будь она проклята, если хоть на секунду он заметит ее смятение.

— Не стоит цепляться к словам, речь не о том, что могло бы быть, а о том, что было на самом деле, — моментально парировала она. — Ты орал на меня и читал мне проповеди за то, что я коварством и хитростью проникла в твою постель… — казалось, она намеревается испепелить его взглядом, — а сам все это время действовал не менее искусно, коварно и жестоко, чем я. И знаешь, что? Это помогло мне понять кое-что важное о тебе: не такой уж ты благородный и честный, каким представлялся. Теперь я думаю, что ты ханжа и лицемер.

Удушливое напряжение в воздухе было таким осязаемым, что Кейси казалось, оно вот-вот поглотит их обоих. И тут, совершенно неожиданно, Блэйк словно упал духом и ослаб. Он поднял руки вверх, показывая, что сдается. Глядя на нее широко раскрытыми глазами, он заговорил:

— Хорошо, Кейси, скажи, как, по-твоему, я должен был поступить? — И тут же, не дожидаясь ответа, бросился в атаку: — Неделя за неделей ты приходила в мой офис — и каждый раз с новой скандальной историей. Совершенно не смущаясь, откровенно рассказывала мне об очередной безумной выходке. Твои дружки казались мне еще более глупыми и безрассудными, чем ты. И вот перед самым твоим совершеннолетием, незадолго до того, как мне сложить с себя полномочия опекуна и лишиться права сдерживать тебя, как раз тогда тебе приходит в голову самая «замечательная» из идей. Ты, развалившись в кресле, невозмутимо, будто речь идет о загородной прогулке, объявляешь мне, своему опекуну, в моем собственном кабинете, что выйдешь замуж за первого, кто возьмет тебя и лишит невинности. Боже, Кейси, ты хоть представляешь себе, как я был шокирован и испуган?!

— Но все это было ложью! — взорвалась она. Слышать, с какой насмешливой злобой он высказывается обо всем, что она творила раньше, было выше ее сил. Ей совершенно, ненавистна была мысль о том, что он наивно принимал ее россказни за чистую монету. — Я просто тебя обманывала. Ну, подумай, разве могла я иметь отличные отметки в школе, если бы, в самом деле, была такой недоразвитой, такой распущенной, какой хотела казаться?

Блэйк стоял, онемев, тяжело опустив плечи, не зная, что сказать. Кажется, от подобного откровения он пришел в еще большее замешательство. Сквозь горечь, обиду и унижение, сдавившие горло, Кейси произнесла:

— Когда я приходила в твой кабинет в узких джинсах и соблазнительных кофточках, я намеренно одевалась так вызывающе откровенно. Ты должен был рано или поздно решить, что я качусь в пропасть, и я… я сочиняла все эти истории о друзьях… о парнях, с которыми якобы встречалась. — «Пожалуйста, — мысленно заклинала она себя, — не позволяй ему спросить „зачем?“». — Н-но потом, после того, как мы поженились, — торопливо продолжала она, — после той ночи, ты открыл мне глаза на все, что я наделала. Ты помог мне понять, насколько я была неправа. С моей стороны было ужасно подло пытаться использовать тебя ради своих прихотей.