Никола Корник: Негаснущий свет любви

Нет, видно, придется сначала сделать все возможное для дам и лишь, потом уйти, чтобы не вступать в неприятный разговор с леди Карберри.

Маллино устроил Алисию в единственном кресле. Она либо была без сознания, либо спала. Мисс Френшем засуетилась возле нее, достала из сумочки нюхательную соль и поднесла флакон к носу Алисии. Спустя несколько мгновений едкий запах оказал желаемое действие.

— Она пришла в себя! — взволнованно воскликнула мисс Френшем, но Алисия, едва открыв глаза, снова их закрыла. — Ох, сэр… — Мисс Френшем повернулась к Маллино, который с усмешкой наблюдал за ней, но помощи не предлагал. — Не послать ли за доктором? Бедняжку Алисию необходимо уложить в постель.

— Мне хорошо, Эмми, — раздался голос леди Карберри, отчего ее компаньонка едва не подпрыгнула. — Пожалуйста, не надо посылать за доктором. Ненавижу, когда вокруг меня суетятся! Достаточно принести чашку сладкого чая.

Она, не открывая глаз, подложила под голову руку. Мисс Френшем не осмелилась противоречить, зная характер ее светлости, но неодобрительно поджала губы. Тут она увидела, с каким выражением смотрит на Алисию Джеймс Маллино. Она привыкла к тому, что мужчины глядят на Алисию с восхищением либо с неприкрытой похотью во взоре, но никто и никогда не смотрел на нее с такой неприязнью.

Компаньонка и джентльмен внимательно вгляделись друг в друга. Мисс Френшем была субтильного вида женщиной неопределенного возраста. Ее наряд, состоящий из практичной серой накидки, надетой поверх черного бомбазинового [3] Бомбазин — плотная, мягкая, ворсистая с изнанки ткань. платья, был крайне скромным. Аккуратно причесанные перед поездкой волосы теперь мокрыми прядями свисали из-под шляпки. Она дрожала, так как промокла до костей. Большие серые глаза беспокойно смотрели то на Алисию Карберри, то на Джеймса Маллино.

Маллино дал выход своим чувствам и властным голосом крикнул трактирщику, чтобы тот немедленно зажег свечи, что и было вскоре исполнено, но сладкого чая Алисия так и не дождалась.

Мисс Френшем, хотя и была высохшей старой девой, однако не осталась равнодушной к стоящему перед ней джентльмену. Ей приходилось наблюдать джентльменов высшего света, она читала любовные романы в крапчатых переплетах, которые брала в библиотеке. Джеймс Маллино был похож и на денди, и на героя-любовника. Безукоризненно сшитый костюм красиво облегал его высокую, широкоплечую фигуру. Глаза и волосы у него были черные, а лицо загорелое, что делало его похожим на пирата. Правда, она никогда не видела ни одного пирата, но полагала, что они выглядят именно так. Черты его лица можно было назвать классически правильными. Властная манера держать себя сочеталась с изяществом движений и отсутствием суетливости. Мисс Френшем заметила насмешливые огоньки у него в глазах, но суровая линия губ и складки, залегшие вокруг рта, говорили о разочаровании в жизни. Похоже, такой человек не способен смеяться, подумала мисс Френшем, но он вдруг посмотрел на нее с обезоруживающей улыбкой.

Мисс Френшем, всегда строго придерживающаяся этикета, сделала реверанс, хотя интуитивно чувствовала, что этот человек не признает условностей.

— Я, кажется, не поблагодарила вас, сэр, за помощь мне и леди Карберри, — немного неуверенно сказала она. — А также не представилась подобающим образом. Я мисс Эммелина Френшем, бывшая гувернантка, а теперь компаньонка Алисии, леди Карберри.

Джентльмен взял ее руку и галантно поднес к губам, отчего мисс Френшем вздрогнула и подумала, что улыбка ему очень идет.

— Я сожалею об обстоятельствах нашей встречи, мисс Френшем, но рад с вами познакомиться, — произнес он. — Как я уже говорил, мое имя Джеймс, маркиз Маллино. К вашим услугам, мадам.

Мисс Френшем не отличалась хорошей памятью, но сейчас она вдруг вспомнила, почему это имя ей знакомо. Он был связан с Алисией Карберри! Рука ее выпала из его ладони…

В этот момент Алисия открыла глаза.

Алисия Карберри была красива, и, хотя красоту ее нельзя было назвать классической, ее — вполне заслуженно — считали бриллиантом чистой воды. Даже Джеймс Маллино, питавший к ней сильную неприязнь, не мог этого отрицать и сейчас, к собственному неудовольствию, был не в состоянии отвести от нее глаз.

Капюшон ее коричневого плаща упал с головы, и копна темно-рыжих волос разметалась по плечам. От матери она унаследовала тонкое личико сердечком, широкие скулы и упрямый подбородок, что говорило о решительном характере. Но ее изумрудно-зеленые глаза, ясные и блестящие, опушенные густыми черными ресницами, затмевали все, даже веснушки на переносице аккуратного носика.